Урал атакует - Владимир Молотов

– Ладно, посмотрим.

Приятели поменялись местами по прежней договоренности, Костя сел за руль, завел машину и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, «семерка» помчалась обратно.

Съезд нашли без проблем. Перед поворотом даже стоял старый покосившийся указатель:

ТАРМАНЫ 13 км

На карте действительно имелась деревня Тарманы, мимо которой пролегала спасительная грунтовая дорога.

Дорога эта поначалу показалась легкой. До Тарман она была выложена плитами: катись – не хочу. Костя выжимал сначала восемьдесят, потом девяносто, потом, освоившись, вышел на сто километров в час. Только и слышалось, как стучали колеса в местах стыка плит – точно на поезде ехали. Никто не решался произнести и слова.

Деревня пронеслась быстро. Запущенное, убогое селение оставило у Кости неприятный осадок. Да так, что заныла душа. Чахлые, однообразные дома в один этаж, судя по всему, давно заброшенные. Дома со слепыми, зияющими чернотой окнами. Их стены – смертельно зараженные трещинами бревна цвета грязи. Кладбище полусгнивших чудовищ – ржавых комбайнов с надломанными хоботами. Затянутое ледяной коркой болото. Угрюмый, безжизненный пейзаж.

Бетонку, видимо, проложили еще в советское время, может быть, хотели в будущем заасфальтировать. Но после развала Советского Союза, скорее всего, деревню запустили, как было по всей Руси, на тысячи километров, при Ельцине и потом при Путине – и неважно, кто бы там ни встал тогда у руля, уже не суждено было возродиться российской деревне, уж настолько ее опустили во всех смыслах. Все эти поселки Пионерские, совхозы имени Куйбышева, колхозы имени Ленина, Сосновки и Елани, Малые и Большие Сланцы и прочая, прочая – все они радовали глаз в застойные годы союзной державы: колосились хлебами, хрюкали тоннами свинины, славились сочными доярками, но в один миг все рухнуло и развалилось. И люди, жившие там, что самое интересное, оказались ни в чем не виноваты. Ведь в деревнях-то народ никогда не слыл особо ленивым. Но он и не был инициативным. Привыкли жить по указке. А когда указка сломалась, ничего не смогли сделать сами. Что же касается руководящей пяты, старая империя рухнула, а новому слабому государству было уже не по силам восстановить сельское хозяйство. А уже теперь, при таком бардаке, когда былая Россия разрезана на куски, и говорить не о чем.

Ну а раз бетонку строили для жителей и гостей деревни, то, естественно, сразу по окончании Тарман кончилась и бетонка. И началась ухабистая грунтовая дорога, по-видимому, таящая много неожиданностей впереди. И дорога эта, ко всему прочему, уходила в дремучий сосновый лес.

И пошла такая непролазная грязь, что впору стало возвращаться. Но, как говорится, риск – дело благородное, и приятели углублялись все дальше. Перед каждым новым участком черного месива Костя останавливал машину, затем совместно с Ганей они долго всматривались в область грязи и решали, как лучше преодолеть очередное препятствие – «взять левее» или «взять правее». «Левыми колесами во-он по той стежке, а правыми по луже, главное, в колею не свалиться!» «Накатом бери, накатом, мать твою!» Колея была от какого-то грузовика, но несвежая.

– Странно, что никто еще пока не сунулся на эту дорогу, чтобы объехать пост, – заметил Ганя, мотая головой по сторонам.

– Может, никто и не знает о ней? – наивно предположил Костя. Приятель усмехнулся.

– Будем надеяться, что это так.

Но, в конце концов, они застряли в этой трясине. Машина забуксовала. Ганя вылез толкать. Однако, как он ни тужился, все усилия оказались бесполезными. Только грязью облился с ног до головы. Благо в багажнике валялась спецовка на такие случаи, ее-то Ганя и надел, прежде чем пристраиваться к багажнику. Скинув спецовку, он вернулся в машину, на свое место, и прикурил сигарету.

Некоторое время они курили в машине, решали, что же делать.

– Надо было эту «Минипу» на танке везти, – разочарованно посетовал Ганя.

– Ага, танк за версту видно, нас бы разбомбили из вертолета еще на подступах к Самаре, – неудачно пошутил Костя.

– Зато сейчас мы встряли даже не добравшись до Уфы.

– Ну что, хватит сиськи мять, как говорит наш генерал, – натянуто улыбнулся Костя. – Надо пойти в лес за бревнышками, чтобы потом подкладывать под колеса и «домкратить». Правда, кому-то одному придется остаться в машине, на всякий случай.

– Н-да? И кому же, интересно, выпадет такая участь? – иронично спросил Ганя.

– Предлагаю бросить жребий.

Костя достал походные спички – большой фирменный коробок для охотников – и вытащил две спички.

– Чур, у кого короткая, тот и остается, – предложил Ганя и тут же вытянул короткую спичку.

Выражение его лица приобрело странный оттенок.

– Еще неизвестно, кому будет лучше, – успокоил Костя.

Взяв топор, он пошел в лес.

Сосновый бор густо выставил в первые ряды своего войска тоненькие молодые сосенки. Солнышко едва прорывалось в скудные щели этого отряда. Становилось зябко. Ноги периодически проваливались в наст. В поисках деревьев покрепче и места поудобнее Костя забрел поглубже. Ему все казалось, что вот здесь не то, а вот там дальше будет лучше. Время от времени он оглядывался назад. И когда просвет с машиной заслонился темной серо-зеленой гущей, он остановился.

Сосняк молчал, лишь изредка что-то потрескивало в далекой дремучести, и эта тишина представлялась тревожной и обманчивой. Костя облюбовал стоящее деревце – оно уже покосилось, и завалить его не представляло труда. Застучал топор.

Костя чувствовал что-то недоброе. Не нравилась ему эта глухомань. И потому слегка тревожно. Он часто оглядывался, словно бы пытаясь кого-то отыскать глазами, но лес, застывший в весенней дреме, молчал. И только эхо отзывалось на стуки топора.

Муконину вспомнилось, как на заре молодости он ездил с мужиками на рыбалку, на одно из уральских озер. И там они случайно загнали машину в глубокий лес и нарвались на некую заброшенную пасеку, или делянку, или усадьбу, что-то в этом роде. Всего несколько строений: дом, сарай, баня, конюшня и загон для скотины. По всему было видно, что признаки жизни прилично затерлись временем. И на этой усадьбе водились такие огромные комары, Костя в жизни таких не видел! А они просто одурели от нечаянно нагрянувшего счастья встречи с людьми. Еще бы чуть-чуть, и оголтелой атаки не избежать. Не успев ничего исследовать, сотоварищи боязливо ретировались.

Костя улыбнулся. Ему стало легче. Заготовив несколько поленьев, он связал их припасенной веревочкой. В эту минуту послышался выстрел, а затем – крики и мотоциклетный стрекот. Костю словно обдало обжигающим душем. Он схватил поленья и побежал, спотыкаясь, путаясь в выборе тропинок.

Достав на ходу пистолет, Костя выскочил из леса где-то левее, но, к сожалению, уже все стихло. Костя увидел машину хоть и не рядом, но шагах в двадцати от себя. Там царила какая-то мертвенная пустота. Чувствуя, как просыпается ненависть к людям, он быстро пошел к машине. Ноги неразборчиво ступали в грязь.