Путь к порогу - Антон Корнилов

* * *

Мужичок в кожаном фартуке, красуясь перед толпой, широко расставил ноги и еще раз взмахнул над головой плетью. Узкий кожаный ремень, смоченный в рассоле, пронзительно свистнул в горячем воздухе. На первые ряды зевак полетели соленые капли. Кто-то восхищенно цокнул языком, кто-то крикнул хриплым пьяным басом, перекрывающим шум толпы:

— Давай, ожги!

Нездешний мужичок зачем-то облизнулся, оскалился, занес плеть над привязанным к колоде мальчиком… И вдруг замер, будто заметив что-то. Кожаный ремешок бессильно опустился ему на плечо.

Толпа на мгновение затихла, не понимая, в чем дело. А к помосту, раздвигая оторопевших крестьян, пробрался старик с аккуратно подстриженной белой бородой, в длинном дорожном плаще. Неспешно поднявшись по ступенькам, он спокойно отодвинул в сторону изумленного до крайности экзекутора и принялся развязывать веревки на руках Кая. Много времени у него это не заняло — подцепив пальцем узел, он легко распустил его, будто узел был едва стянут.

К этому моменту очнулся мужичок с плетью. Пока старик занимался веревкой, он глядел на него во все глаза, пытаясь определить, что же за человек перед ним и по какому праву он вмешивается в процедуру публичного наказания. Запыленный дорожный плащ и выглядывающие из-под него грязные стоптанные сапоги ясно говорили о том, что их владелец небогат и путешествует довольно давно, — стало быть, родина его, скорее всего, находится далеко от этих мест. Но манера держаться и абсолютно спокойное непроницаемое лицо старика, с которым он вошел на помост, поставили экзекутора (да и наверняка всех остальных на площади) в тупик. Седобородый совершал из ряда вон выходящий и, конечно, противозаконный поступок неторопливо и безволнительно, будто делал нечто совершенно естественное.

Толпа молчала. Но кое-кто уже начинал шушукаться. Недалеко от помоста, стоя на телеге, в которой находился перевязанный тряпками Сэм, староста Марал и Жирный Карл недоуменно переглядывались.

— Эй! — окликнул старика экзекутор. — Ты чего это? Эй?

Старик не обернулся. Он снял мальчика с колоды, попробовал поставить на ноги, а когда ноги Кая подломились, осторожно поднял его и положил на плечо.

— Эй! — раздался в перешептывающейся тишине голос Марала, и множество голов повернулись к нему. — Ты кто такой? Назови свое имя, чтобы его сиятельство граф Конрад узнал, кто осмелился противиться его власти!

Старик, не удостоив старосту взглядом, держа безвольно обвисшее тело мальчика на плече, шагнул к ступенькам, ведущим вниз с помоста. Передние ряды зевак вдруг шарахнулись назад, и в толпе послышались негодующие крики тех, кому в создавшейся давке оттоптали ноги.

Тогда мужичок, обменявшись взглядом с Маралом, вдруг взмахнул своей плетью и молча ринулся на старика. Седобородый успел сделать еще один шаг, когда экзекутор настиг его. Многие в толпе так и не поняли, что же произошло в то мгновение. Старик, не поворачиваясь к нападавшему, неуловимым движением ушел чуть в сторону, одновременно резко взмахнув свободным локтем.

Экзекутор словно поскользнулся на невидимой арбузной корке. Ошеломленно вякнув, он грохнулся на спину, задрав ноги, проехал на спине несколько шагов и кувырком покатился вниз по ступенькам.

— Разбойник! — задохнулся от крика староста Лысых Холмов. — Да что ж вы смотрите, добрые люди! Вяжите его!

Старик остановился и, прищурившись, первый раз мельком глянул в сторону Марала.

— Бей его! — крикнул еще Марал, размахивая руками. — Бей! Именем его сиятельства графа Конрада!

— Пять серебряных монет тому, кто… — рыкнул Жирный Карл, но, не закончив, соскочил с телеги, одним движением выдернул оглоблю и рванулся к помосту, на ходу распихивая зевак пинками. Вторую оглоблю схватил еще кто-то из мужиков. И сразу несколько человек, торопясь, будто боясь, что драка успеет закончиться без их участия, побежали к ближайшему плетню за кольями.

Длинноволосый юноша, стоявший у коней, проводил их взглядом, вздохнул, погладил по холке своего скакуна и снова обернулся к помосту.

Старик спокойно ждал нападавших — и под его взглядом ободрившиеся было деревенские буяны несколько стушевались. Кто знает, как повернулось бы дело дальше, если бы не Жирный Карл. Рыча, хозяин «Золотой кобылы» первым вскочил на ступеньки, а уж за ним повалили мужики.

Седобородый, на чьем плече все еще лежал Кай, взмахнул свободной левой рукой. Будто черная вода плеснула с его пальцев. Но капли не слетели вниз, а, замедлившись, вытянулись дымными нитями и за доли мгновения переплелись между собой, превратившись в темное полупрозрачное подобие извивающейся плети или сотканную из черного дыма змею.

Вздох ужаса пронесся над толпой.

Подчиняясь движениям руки старика, «плеть» неимоверно удлинилась, метнулась над головами завопивших от страха крестьян и, сжавшись, точно и резко сшибла в толпу успевшего подняться на помост Карла. Те, кто шел за ним, закопошились, запутавшись друг в друге, и «плеть» пошвыряла их, одного за другим, в самую гущу людской кучи.

Один, попытавшийся спрятаться под помостом, был извлечен дымной «змеей» за ногу и, словно дохлая жаба, откинут на край площади, где и остался лежать, едва постанывая не столько от боли, сколько от страха. Нога его, в тех местах, которых коснулась жуткая колдовская «плеть», густо дымилась, но дым был не черным, а красным. Осознав, что таким образом кровоточит подранная, будто жесткой теркой, кожа, пострадавший оглушительно заорал.

— Колдун! — завопил кто-то. — Люди добрые, спасайтесь, колдун!

Марал, разинув рот, растопырил руки. То ли он попытался спрыгнуть с телеги, то ли сделать что-то еще, но ноги его подкосились, и он грузно шлепнулся задницей в ворох соломы. Староста наверняка раздавил бы несчастного Сэма, если бы тот заблаговременно — когда еще только выросла из руки старика страшная черная «змея» — не сполз под телегу.

— Колдун! — кричали в толпе.

Услышав эти крики, старик нахмурился. Он снова взмахнул рукой, «плеть», оторвавшись от его пальцев, взлетела высоко в небо и там истаяла. Вслед за этим седобородый закинул полу своего плаща на плечо, обнажив блеснувший на поясе меч. Длинную рукоять меча венчала массивная голова виверны. И так — в распахнутом плаще, неся на плече бесчувственного мальчика, — старик медленно, давая возможность крестьянам убраться со своего пути, спустился с помоста.

— Болотник! — вдруг заорал кто-то, и этот крик был подхвачен многими голосами: — Болотник! Это болотник!..

И тогда те, кто еще не разбежался с площади, кинулись в разные стороны. Мыча и встряхивая головой, полз к телеге Жирный Карл. Правая сторона его лица исходила тянущимися вверх красными тающими нитями. Пошатываясь и держась за спину, спешно ковылял в сторону, противоположную деревне, потерявший свою плетку нездешний мужичок. Староста Лысых Холмов Марал так и остался сидеть на телеге.

— Болотник… — хриплым шепотом повторял он. — Это же болотник!.. Надо же… болотник…