Щепотка перца в манной каше - Аркадий Шугаев

— Я один много не унесу, пойдемте все вместе.

В его словах была логика, и мы отправились в бар втроем — я, Сергуня и Алекс. У стойки каждый из нас взял по четыре полных бокала с вожделенной жидкостью. Доставив спиртное на стол, мы повторили операцию. На первое время наша компания была обеспечена выпивкой. Удивительное дело — казавшиеся поначалу необычными и не очень вкусными марокканские блюда после водки приобрели приятный вкус и изысканный аромат. Мы выпили еще, чтобы усилить гастрономические впечатления, и совершили еще два опустошительных набега на бар. Жены наши нахмурились. Да и Гофман что-то нервничал, он с отвращением смотрел, как мы с Алексом закусываем и периодически делал нам замечания.

— Идиоты! Перестаньте жрать, вы же не запьянеете! Спиртного в баре не так уж и много. А если оно закончится? Что, домой поедем? — волновался Сергуня.

Тем временем свадьба достигла своей кульминации. На сцене появился Шломи с невестой. Их завели под белый балдахин, установленный в центре зала. Пейсатый раввин начал что-то монотонно читать по книге на древнем иврите. Долго читал, раскачиваясь при этом. Гофману это быстро надоело, он встал и по-русски заорал на весь зал: «Горько!». Сергуня был уже изрядно пьян. К нашему столику подскочили братья жениха и попытались удалить распоясавшегося гостя с торжества, но мы с Алексом уговорили их, пообещав следить за своим товарищем. Я подсунул Сергуне блюдо с рыбой, теперь он будет молчать — рыба большая и костлявая. Действительно, Гофман принялся сосредоточенно, пыхтя разбирать ее, отделяя мясо от костей, этот процесс захватил его всецело.

Пейсатый тем временем закончил свое бормотание и подал молодым бокалы с вином, они выпили, и Шломи разбил стеклянную посуду об пол. Это обычай такой. Зазвучала заводная восточная музыка. Едва услышав первые аккорды, Сергуня с грохотом отринул от себя рыбное блюдо и унесся на танцпол, сделав по дороге огромный глоток водки.

Чудо произошло с грузным, неповоротливым на первый взгляд телом Гофмана — под воздействием магии восточной музыки оно вдруг стало гибким, пластичным. Сергуня выдавал вызывающие сексуальные пассажи, призывно и нагло улыбаясь незнакомым блондинистым марокканкам. Те охотно откликались на его посылы, Сергуня явно заинтересовал сладострастных израильтянок. Многие из них стали облизывать свои чувственные губы, поправлять крашеные волосы, несколько грузных баб уже вились вокруг эротичного Гофмана.

— Смотри, Анжелика, уведут у тебя Сергуню, — провокационно заметил я.

— Аркаша, ты ведь не первый раз с ним пьешь, должен бы уже знать, что все его пьянки продолжаются не более часа. По моим подсчетам, он сейчас должен вырубиться.

Так оно и получилось. В перерыве между танцами разгоряченный Сергуня подскочил к столу, хлопнул водки, присел закусить, да тут же и потерял сознание, уронив буйную голову на стол. Разочарованные марокканки стали искать среди гостей более стойких танцоров. Очнулся Гофман через четверть часа и тут же попытался отобрать у парня с соседнего стола сигарету, набитую коноплей, парень оказал сопротивление. Сергуню такое поведение оскорбило.

— Ууууу, жидовня пархатая, понаехало вас, житья никакого не стало! Уебывайте в свой Израиль! — Видимо, что-то сдвинулось в пьяной голове Гофмана.

Нам с Алексом пришлось срочно вызывать такси и грузить туда осатаневшего Сергуню. По дороге к машине Сергуня обнимал нас, хихикал и пытался ущипнуть.

— Девчонки, сейчас едем ко мне на дачу: шашлыки, шампанское, а потом развлекаемся в бассейне, — обещал он нам с Алексом.

Мы закинули потерявшего ассоциативные связи Сергуню на заднее сиденье такси.

— Шеф! В табор, к цыганам! Барин гуляет сегодня! — требовал Гофман у водителя-араба, который тщетно пытался хоть что-то понять.

Алекс назвал таксисту Сергунин адрес и расплатился, дав щедрые чаевые.

* * *

Итак, уволился я из супермаркета и устроился на молочный завод. Да, докатился я и до пролетария, но ведь у меня была цель — накопить денег и свалить из Израиля. Инга успешно сдала экзамен и работала теперь врачом. Так что у нас был реальный шанс собрать приличную сумму. Мы решили прожить в Израиле еще год, хотя я был готов к отъезду в любую минуту. Это Инга все оттягивала срок возвращения на Родину. Тогда я еще не догадывался, что она просто не собирается никуда уезжать.

До первой заводской смены у меня оставалось два дня. Я решил отдохнуть. Взял фотоаппарат и пошел на море. Средиземное море по красоте значительно уступает Черному. Пляжи здесь только песчаные, ровные, скалы начинают появляться только на границе с Ливаном, на севере Израиля. Там, прямо на границе, есть даже гроты, пещеры и подводные тоннели. Говорят, что они рукотворные, и сам Александр Македонский тайно проводил по ним свои войска. Но я не поехал туда, а вышел на песчаный пляж, расположенный рядом с моим домом. Залез в воду, поплавал немного. Обсохнув, отправился бродить по берегу.

— Аркадий! — услышал я не совсем трезвый окрик.

Обернувшись, я обнаружил компанию, сидящую на скамейках под навесом, напоминающим беседку, на беседке по-русски было написано «ВСЕ СУКИ». Компания состояла из бывших обывателей города Бердичев, я когда-то учился с ними на курсах иврита.

— Давай выпьем! — предложили они.

На скамейке у них лежали сваренные вкрутую яйца, помидоры, хлеб, соль, стояла початая бутылка водки, пластиковые стаканы слегка шевелил морской ветер. Точно так же они, наверное, сидели, у себя в Бердичеве. С приездом в Израиль жизнь этих людей совершенно не изменилась. Зачем они уезжали вообще?

Женщины в компании были раскормленные, рыхлые, с белыми, некрасивыми телами. Из-под купальных трусов у них выбивались курчавые пушкинские бакенбарды. Какая мерзость! Как же это можно так за собой не следить! Охране пляжа, я считаю, необходимо дать строжайший приказ — не пускать в места общественного отдыха подобных особ. Эти бакенбарды, отросшие чуть не до колен, оскорбляют эстетические чувства окружающих, вызывают рвотный рефлекс. Бердичевские кавалеры были под стать своим дамам — пузатые, обросшие по всему телу рыжими волосами, морды красные, лоснящиеся. Пить я с ними, естественно, не стал, а пошел дальше бродить по берегу, сфотографировав на прощание колоритную группу обрюзгших людей. Я думал, они застесняются, начнут прикрывать свои безобразные тела, но бердичевцы, к моему изумлению, наоборот, обрадовались, что их снимают, начали позировать. Удивительно!

Пройдя вдоль кромки воды метров пятьсот, я заметил на берегу загоревших до черноты людей. Подойдя ближе, я понял, что это рыбаки, они вытаскивали из моря невод. Это уже было интересно. Что принесет рыбакам сеть, какие рыбы попадутся? Как хорошо, что я взял с собой фотоаппарат! Длиной невод был около километра. Рыбаки, старательно упираясь ногами в песок, вытаскивали тяжелую сеть, напоминая своими напрягшимися от натуги лицами волжских бурлаков позапрошлого века. Конечно же, я сфотографировал этих тружеников. И сел покурить. Вскоре на берегу появилась шевелящаяся от рыбы мотня невода, как ртуть, бултыхалась в сети серебристая масса.