Верность - Марко Миссироли
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Сейчас все сделаем, мам.
Маргерита налила немного горячей воды в тазик, распаковала губки, опустила их в воду, сняла колпачок с жидкого мыла.
– Вчера вы с Карло немного пошумели, а, солнышко? – Анна вытянула шею, чтобы видеть, чем занята дочь.
– Мы? – Подняв мамину ночную сорочку, Маргерита чуть не задохнулась от неприятного запаха. – Мы смотрели фильм на компьютере – шумели там.
– Какой фильм?
– С Лорен и Мастроянни. – Маргерита хватала воздух ртом.
– И из-за чего это Лорен так кричала?
Маргерита молча отклеила липучки с одной стороны памперса, затем ответила:
– Из-за Мастроянни и его прошлого.
– Какого еще прошлого?
– Из-за сладкой жизни, которая закончилась.
– В свое время он был звездой, потом почти не снимался. Кстати, когда у Карло собеседование?
Маргерита задрала перекрученную мамину майку до самого бюстгальтера:
– Послезавтра.
– У него есть все шансы.
– Ему уже сорок четыре!
– Ну, у сорокачетырехлетних ведь больше опыта, разве не так?
– В наше время в таком возрасте ты уже полутруп. Однако проблема не только в работе.
Анна положила руку в гипсе себе на грудь:
– Мне показалось или я слышала слово «ипотека»?
– Раздвинь-ка чуть-чуть ноги, пожалуйста. – Маргерита сдержала рвотный позыв, уткнувшись носом в майку, затем снова посмотрела на мать и отстегнула последнюю липучку. – Вас, послевоенное поколение, волнуют только деньги.
– Потому что к семейной жизни мы приспосабливались быстро.
Маргерита перевела на нее взгляд.
Анна не шутила.
– Умение приспосабливаться давало свободу, солнышко.
– А я вот не умею приспосабливаться.
– Ты всегда избегала трудностей.
Взявшись за переднюю часть памперса, Маргерита потянула его на себя, при этом она смотрела на мать и улыбалась, потом опустила голову: полотенце и пальцы измазались в дерьме.
– Во что я превратилась…
– Ты у меня красавица.
Убрав подальше памперс, она взялась за тазик с водой. Ей объяснили, что для того, чтобы не занести инфекцию, подмывать нужно от пупка сверху вниз.
– Вода не слишком горячая?
– А насчет Мастроянни – бери быка за рога. – Анна утвердительно кивнула. – Вода нормальная. Взять быка за рога – это всегда работает.
Маргерита прошлась губкой один раз, прикрывая локтем нос и наклоняясь, чтобы ее не было видно. Держа в руке мочалку, она старалась смотреть в сторону. Затем наконец решилась и взглянула собственно на то, что она мыла. Она могла бы поклясться, что перед ней юная девушка. Маргерита медленно водила губкой – сверху вниз, ополаскивала – сверху вниз, отжимала – сверху вниз, снова аккуратно ополаскивала, чтобы не задеть катетер. Затем выбросила губку в ведро и взяла в руки новую.
– Мам, а ты когда-нибудь сомневалась в папе?
– Тихонько, солнышко, не спеши. – Анна задумчиво вздохнула. – Конечно же, сомневалась. Я и в себе сомневалась. Но тогда было другое время.
– Так что?
– Так что бери быка за рога, – улыбнулась она, вздохнула и закашлялась. Маргерита подождала, пока пройдет приступ кашля. Затем поцеловала Анну в лоб.
– Ты у меня красавица, поняла?
Измазав край повязки, Маргерита принялась оттирать марлю, отчего Анна пронзительно вскрикнула.
– Так сильно болит?
– Есть немного.
– Нога распухла, но, думаю, так и должно быть, – проговорила она, осторожно продолжив процедуру. – Надо показать медсестре.
– И вообще, я на стороне Лорен. И ты это знаешь.
Маргерита кивнула и чистым полотенцем принялась вытирать Анну, вдыхая запах вымытого тела. Чтобы просушить влажную простыню, она взяла в ванной с полки над раковиной фен. Высушив постельное белье, прежде чем выключить прибор, направила горячую струю и на Анну.
Та рассмеялась.
Поставив все на тележку, она укатила ее в ванную и закрылась изнутри. Прислонилась к стене и прикрыла глаза. Руки гудели; сжимая и разжимая кулаки, она подумала: вымыть маму, вымыть ее хорошенько и без испуга – вот что ей требовалось сделать. Прижавшись спиной к прохладной плитке, немного успокоилась и встряхнулась. Хотела было подойти к раковине, но так и осталась стоять на месте. Взяла в руки телефон и набрала мужа; когда после трех гудков в трубке раздался его голос, сказала:
– Просто хотела тебя услышать.
Различив в голосе жены хриплые нотки, он поинтересовался, что случилось.
На что она ответила:
– Ничего, просто позвонила.
Какое-то время они молчали, затем он произнес: я люблю тебя, слышишь?
Положив трубку, Карло ощутил внутри ту же нежность, ту же сладкую и глубинную грусть, что ощущал, когда возвращался домой от других женщин и наблюдал за Маргеритой, снедаемый чувством вины за то, что совершил: теперь он понимал, что она права, нужно выбросить Софию из головы – увидеть ее снова.
Оставив Лоренцо в садике, он дождался, пока малыш подойдет к остальным детишкам: из-за не по росту большой кофты тот казался совсем крохой. Отвлекшись и не думая больше о сыне, Карло дошел до станции метро Порта Генуя. Морозный ветер обжигал лицо, он вошел в вагон и доехал до станции Кадорна, купил билет за три евро и стал ждать электричку на Ассо. Поезд прибыл точно по расписанию, он сел у окна и, не сняв куртки, всю дорогу смотрел на мелькавшие за окном выставленные на продажу дома, голые поля, провинциальные станции, стариков и кучки иммигрантов, дрожавших от холода в ожидании поезда. Он сошел в Кабьяте. Однажды они с Даниэле Букки подсчитали, что от центра Милана до химчистки можно добраться за сорок пять минут – меньше часа, чтобы увидеть друг друга. Впрочем, это случилось только раз.
Широкая улица привела Карло от станции к небольшому историческому центру, куда идти дальше, он не знал, и тут его взгляд упал на белую вывеску «Химчистка “Аврора”». Увидев за стеклом Даниэле, Карло остановился. Его друг обслуживал клиентку: утвердительно кивая, снял с вешалки брюки – стиральная машина за его спиной казалась светящимся ульем, – положил их на прилавок и, не сводя взгляда с клиентки, завернул в бумагу. Скотчем заклеил пакет и опустил глаза только для того, чтобы взять деньги и отсчитать сдачу. Когда клиентка вышла, тренькнул дверной колокольчик, вроде тех, что раньше висели в ресторанах. Карло вошел внутрь. Его друг в подсобке разговаривал с синьорой, гладившей белье.
– Это я, Леле.
Даниэле отложил степлер в сторону.
– Ты?! – И пошел ему навстречу. – Где ты пропадал?
Они пожали друг другу руки.
Чувствовалось, что их дружба начала ржаветь. Карло молчал, тогда Даниэле провел его за прилавок и помог снять куртку.
– Как дела, Пенте?
– Как перед экзаменом у Бальи.
– Латынь или итальянский?
– Латынь.
– Ясно.
– Но перед тобой лучший подсказчик Парини.
– Да, было времечко! – Даниэле прикрутил реле стиральной машины и махнул рукой на барабан. – Видишь,