Джонни Оклахома, или Магия массового поражения - Сергей Шкенев

– Мы и не собираемся защищать перевалы. – Северный варвар промокнул губы салфеткой, используемой даже в полевых условиях, и достал из-за голенища сапога сложенную карту. – Вот посмотрите, барон. Будем бить противника малой кровью на его территории.

– Но это же Трансильвания! – Сэр Люций поднял изумлённые глаза. – Дипломатический скандал гарантирован… в лучшем случае!

– Плевать на скандалы. Сейчас трансильванские бояре с увлечением режут друг друга в борьбе за корону, и ёще одна небольшая битвочка на фоне многих останется незамеченной. Мелкий эпизод длящейся пятьдесят лет гражданской войны, не более того. Кто будет скандалить?

– Империя.

– Они-то с какого бодуна?

Сэр Люций догадался о значении незнакомого норвайского слова и поморщился:

– Империя давно объявила себя защитницей слабых от нападений и прочих поползновений злобного королевства Грумант, и вот уже четыре века её уши торчат из любой заварушки с нашим участием. Третья война как раз и началась после похода возмездия тогдашнего грумантского короля в эльфийские степи. Спасение ушастых ублюдков от уничтожения и всё такое…

– Завидное постоянство. Кстати, господин барон, а как эта империя называется?

– Никак, – хмыкнул фон Бюлов. – Она всего одна и в названиях не нуждается.

Ирка вздохнула и процитировала один из своих самых любимых фильмов:

– И чего эти империалисты от нас хотят?

Барон Мальборо в советском кинематографе не разбирался, потому ответил на риторический вопрос:

– В Груманте находятся три четверти всех известных месторождений железа, половина золотых копей и примерно треть серебряных рудников. Такое богатство многим не даёт покоя, а предпоследний император вообще потребовал объявить недра королевства достоянием всего человечества, включая гномов, но не учитывая эльфов.

– Вот козёл, – отреагировал молчавший до сих пор виконт Оклендхайм. – Но мы и не таким рога отшибали. Вова, подтверди.

– Да, было дело, – согласился норваец. – Вспомнят, сволочи, и Сталинград, и Курск, и Корсунь-Шевченковский вместе с операцией «Багратион».

Сэр Люций непонимающе переводил взгляд с Ивана на Вову. Это когда они успели вместе повоевать? Неужели виконт начал военную карьеру чуть ли не с колыбели? И названия наверняка норвайские. Ладно, с северными варварами понятно, при их драчливости могли и на неизведанных землях с империей схватиться, но как туда попал Оклендхайм-младший? Вот и ведьма кивает… что, и она? Нет, такие тайны пусть и остаются тайнами, ибо прояснять непонятности чрезвычайно опасно. Лучше не соваться и жить долго и счастливо.

– Вернёмся к нашим планам, господа.

– А зачем к ним возвращаться? – удивился Вова, складывая карту. – Они известны, менять что-то мы не собираемся и через пару дней начнём действовать.

Вова оказался излишне оптимистичен – зарядили дожди, и ни через два дня, ни через неделю сборный отряд так и не добрался до перевалов. Жирный чернозём, в сухую погоду донимавший пылью, превратился в липкую кашу, в которой ноги тонули выше щиколоток, и каждый шаг приходилось делать с опасением потерять сапоги. Телеги с провизией, доспехами и гномьим сундуком вязли по оси, люди злобно матерились во весь голос, вытаскивая их на руках, лошади отказывались тянуть, а пятнадцать миль в день стали казаться недостижимой мечтой.

– И где эти чёртовы горы? – возмущался Вова, тыкая пальцем в злополучную карту с расплывшимися от сырости обозначениями. – Куда они подевались?

– Горы скоро будут. – Барон отжал рукав плаща и вытер мокрое лицо, покрытое точками налетевшей из-под конских копыт грязи. – А пока могу предложить постоялый двор.

– Шутите? – Норваец всмотрелся в сплошную стену ливня. – Откуда он здесь возьмётся?

– Ну как же, если есть дорога, то на ней обязательно должен быть постоялый двор. Да вот и указатель есть.

– Это он? – удивилась Ирка, разглядев на обочине вырезанную из дерева фигурку, изображающую стоящего со спущенными штанами гнома. – Судя по натурализму скульптуры, впереди бордель, а не гостиница.

– Увы, миледи, – согласился фон Бюлов, – в этих местах оба заведения часто совмещают.

– Да? – оживился норваец. – А можно поподробнее?

Виконт Оклендхайм, с непонятной опаской взглянув на невесту, вмешался:

– Зачем тебе подробности, Вова? Главное, что у нас будет крыша над головой, и мы наконец-то сможем просушиться.

– Не так уж ты и промок, – подозрительно прищурилась рыжая.

Это Ирка намекала на магические способности Ивана, позволяющие создать вокруг себя непроницаемую для дождя сферу. Оклендхайм-младший единственный, кто ехал с относительным комфортом, только время от времени приходилось проветривать защиту – почему-то запах конского пота она пропускала только в одну сторону. Внутрь.

– Подтянись! – крикнул Вова месящим грязь латникам. – Впереди постоялый двор с блэкджеком, и… хм… там всё есть!

Услышав приятную новость, люди оживились. Присяга и чувство долга не позволяли им всерьёз роптать на тяжесть перехода, но в такую погоду куда как приятнее сидеть в тепле и в лекарственных целях пить подогретое вино. Можно и не греть – средства позволяют не экономить на выпивке и не наливаться горячим пойлом для быстрого воздействия на мозги. Слава Небесным Богам, виконт и норвайский рикс выплатили не только полагающееся от королевской казны жалованье за три месяца вперёд, но и выдали премию от себя лично. Достойные господа, да благословит их судьба!

Самые нетерпеливые принялись всматриваться в сырую мглу, стараясь разглядеть долгожданный приют, а Стефан, личный слуга и оруженосец благородного сэра варвара, даже привстал в телеге, за что и поплатился. Оставшаяся без управления лошадь выбрала именно этот момент, чтобы устроить бунт – попросту остановилась посреди широкой лужи и выходить оттуда категорически отказывалась, несмотря на понукания опомнившегося возницы. Так и пришлось под злорадный смех латников слезать в грязь, зачерпнув сапогами, и махать перед лошадиной мордой букетом из морковок.

– Чёртова скотина, – бормотал нахватавшийся норвайских ругательств трансильванец. – На колбасу курву пущу.

Желание поквитаться с упрямой конягой настолько переполнило Стефана, что он явственно почувствовал запах чесночной колбасы, обжаренной на сковородке с салом, луком и залитой по меньшей мере тремя десятками яиц. Наваждение захватило и не отпускало, вызывая музыку в душе и голодные вопли в желудке.

Но через несколько мгновений он увидел, что и остальные закрутили носами, и только было собрался сообщить о близком обеде, как где-то впереди раздался голос рыжей ведьмы:

– Я его вижу! Я вижу постоялый двор!

Деревня Букурештовка знавала лучшие времена, но, судя по всему, с той поры минул не один десяток лет. Если быть точным, то пятьдесят четыре года – ровно столько длится междоусобная война в соседней Трансильвании, из-за чего многолюдный когда-то тракт пришёл в полное запустение. Окончательно пойти по миру с сумой местным жителям не позволяла гордость, а ещё заставы пограничной стражи, где охотно покупали провизию. Иногда с гор спускались крохотные караваны торговцев беспошлинными товарами, и они тоже хотели есть и пить. Путь в обход грумантских таможен здорово возбуждал аппетит и разжигал жажду, и некоторые подозревали, что контрабандисты экономят исключительно для того, чтобы просадить эти деньги в «Озабоченном гноме».