Революция 2. Книга 2. Начало - Александр Сальников

Родзянко в нерешительности шевелил губами.

Александр Федорович смерил взглядом бывшего министра юстиции. Тот нервно растирал следы от веревок на запястьях и затравленно озирался. Руки его тряслись.

— Иван Григорьевич Щегловитов, — пафосным тоном обратился Керенский к дрожащему сановнику, — вы арестованы! — Он театральным жестом поднял ладонь. — Не волнуйтесь — ваша жизнь в безопасности. Сопроводите господина Щегловитова в Министерский павильон и выставьте там караул.

Солдаты наклонили штыки. Минуя зал заседаний, арестованного по полукруглой застекленной галерее привели в отдельно стоящее здание. Еще совсем недавно здесь дожидались своего выступления приглашенные на заседание парламента члены правительства. Сегодня павильон, прозванный министерским, стал для них местом заточения.

— Я переговорил с ним, — спустя час сказал Александр Федорович Рождественскому. — Он ничего не знает. Нам нужен Протопопов.

Сказал и скривился от нового приступа боли. Орел с каждым новым обращением терзал его все больше. Сносить плату за дарованное артефактом могущество становилось труднее. Керенский сунул онемевшую ладонь между пуговиц пиджака и вопросительно глянул на подполковника.

Рождественский только развел руками. Найти беглого министра внутренних дел в царившем повсюду хаосе было нелегко.

* * *

Протопопов объявился сам.

Первый день революции подходил к концу. Стремительный человеческий водоворот потихоньку умерил темп. Вымотанные событиями люди разбрелись по дворцу в поисках еды и ночлега. На ногах оставались лишь самые стойкие и энергичные.

Керенский же будто вовсе не чувствовал усталости. В попытках уследить за событиями в Петросовете и Временном комитете Думы он метался по корридам Таврического дворца. Лиц Александр Федорович уже не замечал. Словно механический человек, он переставлял гудящие ноги и шел по одному ему ведомому курсу от кабинета к кабинету, от зала к залу.

Неожиданно в полутемном коридоре путь ему преградила тщедушная фигурка. Небритое, изможденное лицо. Обвисшие усы. Мятая одежда. Больные, блестящие лихорадкой глаза. В ссутуленном человечке Александр Федорович с трудом узнал вдруг министра Протопопова.

— Я пришел к вам по собственной воле, господин Керенский, — бесцветно прошелестел он. — Арестуйте меня.

Керенский на мгновение опешил. Главный преступник свергнутого режима умудрился неузнанным пробраться в сердце новой власти. Министру явно везло.

— Идемте, Александр Дмитриевич, — взял себя в руки Керенский. — Я отведу вас в безопасное место.

Им удалось одолеть половину пути до охраняемого кабинета председателя Думы, когда Протопопова узнали.

— Палач! — крикнул кто-то. — Граждане, Протопопова схватили!

Вмиг вокруг образовалась толпа зевак. Среди них становилось все больше перекошенных злобой лиц. Плевки и тумаки посыпались на бывшего министра.

— Убийца! Сатрап! Душегуб!

Керенский понял, что еще немного — и озлобленная орава кинется, растерзает Протопопова. На счастье, в конце коридора возник Рождественский. Могучим броненосцем он разрезал волнующееся людское море.

— Не сметь прикасаться к этому человеку! — крикнул Керенский и стиснул в кармане Орла. Глаза Александра Федоровича вспыхнули разноцветным огнем. Боль жарким капканом сдавила кисть. Он до крови закусил губу.

— Как вы? — обеспокоенно спросил подоспевший Рождественский. Вид Керенского ужасал. Бледно лицо кривилось мукой. Глаза полыхали. Левая рука была поднята верх.

— Помогите мне, — шепнул в ответ Керенский и вновь громко крикнул: — Не сметь! Этот человек арестован и будет осужден по закону!

Беснующаяся толпа подчинялась. Люди расступались в стороны, давая пройти. Рождественский подхватил затурканного министра под руку и потащил за Керенским. Протиснувшись через битком набитый солдатней Екатерининский зал, они добрались до кабинета председателя.

Кабинет был пуст. Керенский без сил рухнул в кресло и тяжко произнес:

— Садитесь, Александр Дмитриевич. Мне нужно с вами поговорить.

Протопопов послушно сел в кресло напротив.

Время шло. Керенский собирался с силами.

— О ваших преступлениях против народа вы расскажете позже специальной комиссии, Александр Дмитриевич, — наконец начал он. — А пока я хочу поговорить о другом. — Керенский через силу запустил руку в карман и сжал серебряного мучителя. — И я надеюсь получить от вас абсолютно искренние ответы.

Протопопов вздрогнул, будто его окатили ледяной водой из ушата. Скривился, но преданно закивал.

— Вы, должно быть, в курсе расследования убийства Григория Распутина-Новых? — спросил Керенский и, не дожидаясь ответа, добавил: — Меня интересуют результаты инспекции его имущества. Ваши люди не находили небольших фигурок животных из серебристого металла? Вроде этой? — Александр Федорович вынул из кармана Орла и, держа двумя пальцами артефакт, показал бывшему министру.

Сановник затряс головой и затараторил:

— Никак нет, Александр Федорович. Я вижу такое впервые. Ни о чем подобном мне не докладывали.

Керенский вновь сжал Орла в кулаке и скрипнул зубами:

— Значит, ни Кота, ни Ящерки, подобных этой фигурке, при обысках у Распутина не находили?

— Богом клянусь, господин Керенский! — наспех перекрестился Протопопов. — Дело вел лично Алексей Тихонович Васильев, и утаивать сей факт от меня он не стал бы.

— Васильев? — встрял в разговор Рождественский. — Директор Департамента полиции?

— Точно так! — кивнул Протопопов. — Делу уделялось особое внимание. Я поручил следствие ему.

Керенский подался вперед и вцепился разноцветным взглядом в бывшего министра.

— Скажите, Александр Дмитриевич, а где схоронили Распутина?

Лоб Протопопова покрылся бисером пота. Зрачки расширились так, что радужки стали едва видны. Он понял, что от ответа может зависеть не только его судьба. От него может зависеть его жизнь. Только ответа не находилось.

— Я не знаю, — прошептал он. — Не знаю, клянусь. Тело перевезли из Чесменской часовни куда-то в Царское. Погребение было тайным.

— Очень, очень жаль, — зловеще произнес Керенский. — Сергей Петрович, будьте добры…

— Подождите! — вскрикнул Протопопов отчаянно. — Тело перевозили в полицейском фургоне! Охрана была на казаках царского конвоя, но водитель — полицейским. Он должен был составить секретный отчет для Васильева. Таковы правила!

— Вот как? — обрадовался Керенский. — И как же нам найти вашего первого жандарма?

Протопопов ссутулился и всхлипнул:

— Я дам вам домашний адрес Алексея Тихоновича…

* * *

На двери бюджетной комиссии появилась вывеска. На пришпиленном канцелярскими кнопками бумажном листе химическим карандашом размашисто было выведено: «Исполком Петросовета».