Оборона Дурацкого замка. Том 4 - Макар Ютин

— Чжэнь лао сянь-шен! Позвольте приобщиться к вашей мудрости и задать еще один вопрос…

Глава 15

— Чжэнь лао сянь-шен! Позвольте приобщиться к вашей мудрости и задать еще один вопрос…

— Задавай, — После нескольких тягостных, наполненных ожиданием наказания секунд ответил он и даже соизволил повернуться лицом к просителю.

— Этот невежественный новобранец хотел бы знать, как стоит практиковаться фармацевту после травмы каналов. Особенно, если он хочет стать полезным в бою…

— Пфф, — Пренебрежительно хмыкнул куратор, — В прямом столкновении его вклад будет не больше, чем у каменного булыжника на стене или грязи на моей подошве. Что за глупость… Впрочем, фармацевт может быть очень полезен в отряде, — Задумчиво протянул он после короткого раздумья, — Правда, я думал — этот дефектный. Собственно, поэтому он среди вас и оказался.

— Его дефект ушел после восстановления, гунцзы.

— Сомневаюсь. Но мне недосуг проверять, так что ладно. Я же говорил, Богиня милостива к глупцам и убогим. Однако ты задал правильный вопрос. Который должен был поднять сам десятник, — От его взгляда Акургаль явственно побледнел и покорно склонил голову, — Весьма интересно и необычно, что ты обратился ко мне не для своего возвышения, а ради ценной, однако довольно вымороченной боевой единицы… по меркам вашего сброда. Похвально.

Скажу так. Ваша стойка, как там ее называли? Одна из трех. Неважно, ты понял о чем идет речь. Она поможет ему держать организм в тонусе. Пусть занимается дальше. Или начнет заниматься, если не делал до этого. Что касается общего развития… Фармацевты сами знают, чего им нужно. Но никакой специфики у них нет. На вашем примитивном уровне. Общие техники помогают этим босяцким подобиям алхимиков даже в профессиональном плане. Поэтому техники и общие, раз подходят для всех, пусть и с разной эффективностью. А так — у каждого практика есть свой путь развития. Тебе ли не знать?

— Благодарю за такой подробный ответ, Чжэнь лао сянь-шен!

"Ага, значит Юншэна тоже можно обучить выделению Ци из печени. В принципе, звучит логично — если она естественный фильтр, то именно алхимики должны больше всех остальных нуждаться в таком меридиане. Поэтому стоит сделать упор именно на фильтрации, а не вытягивании Ци. И выделении собственной, раз он напитывает энергией свои составы. Правда, это Юншэн должен знать и сам. Гм, а есть ли у него интересные для меня практики? Не все же мне играть в одни ворота. Да, определенно, стоит спросить у него после".

— Да, я сегодня слишком добрый, — Куратор пренебрежительно махнул ему рукой, обрывая разговор, после чего исчез в своей обычной манере. Лишь пятерка рабов, жмущихся под взглядами отряда, напоминала о его недавнем присутствии.

Люди на площадке ощутимо расслабились. Поднялся с земли Ма, который так и стоял на коленях после своей реплики, выдохнул Камей, покачал головой Вань и улыбнулся в ответ на улыбку своего сына. Рабы рядом с ними, напротив, напряглись еще больше, лица побледнели, один вообще выглядел так, словно сейчас грохнется в обморок: непонятно, в голодный или от банального страха.

Они выглядели похоже в своих обносках и деревянных ошейниках, однако Саргон быстро начал подмечать различия. Ближайшие двое обладали грубыми, невыразительными чертами лица и жиденькими темными волосами, спутанной паклей спускающимися вниз, на плечи. Мелкие, даже скорее недоразвитые, с узкими плечами и руками-спичками. Много ли они могут наработать, особенно на голодном пайке?

Третий выделялся плешивой шевелюрой. Не как у Акургаля, а-ля опустившийся деревенский поп, а более странно, клочками. Как будто кто-то хотел обкорнать паренька, но оказался слишком пьян, чтобы довести дело до конца. Лицо и телосложение у раба выглядели под стать двум другим товарищам по несчастью, зато на лице выделялся огромный шнобель, которому мог позавидовать любой семит. В целом, "карлик-нос" смотрелся сущим гоблином и попаданец едва сдержался, чтобы не заржать от него в голос.

Больше всех привлекал внимание четвертый подросток. Чуть более высокий рост, намек на мышцы, рыжая, оттенка медной проволоки, шевелюра со странными градиентными пятнами — где-то цвет темнее, где-то светлее, но с уродливой бессистемностью. Обычное лицо с веснушками (явная редкость в здешних краях), серые глаза.

Вот только в глаза сразу бросалась его мимика. На лице не было ни следа тупой покорности остальных рабов, однако не нашлось и ненависти к своим поработителям или крысиной озлобленности. Скорее, вера в себя и упорство. Сочетанием этих качеств он сразу понравился Саргону, которого передергивало от одного взгляда на других рабов.

Оставалась девчонка, но она держалась наособицу, прятала лицо, не давала толком себя рассмотреть. Следов недокорма, в отличие от первой троицы мальчишек, у нее было поменьше, на уровне рыжего парнишки, но все ноги покрывали синяки с порезами, а в волосах застрял колтун слипшейся крови.

— Кхм, — Привлек к себе их внимание десятник, когда убедился в отсутствии куратора, — Меня зовут Акургаль, я командир Первого отряда, а также ваш самый главный начальник. Из присутствующих. Со всеми вопросами и другим дерьмом идете ко мне. Если среди вас есть больные, хромые или убогие — говорить сразу. По возвращении в казарму, я найду работу и распределю обязанности.

— И еще, — Он набычился, выпятил челюсть и сделал шаг по направлении к детям. Те моментально сбились в кучу, но как-то странно: девочка как стояла отдельно, так и осталась, лишь втянула голову в плечи (хотя куда уж сильнее) да отступила на шаг. А трое забитых подростков сгрудились вокруг мальчугана с упрямым волевым лицом. Последний сжал руки в кулаки и набычился, но каким-то образом не показал агрессии. Скорее, в его позе проглядывала некая просьба не усугублять.

Становилось понятно, что дети не ждали от своих новых хозяев ничего хорошего. У Акургаля легко получилось их запугать. Впрочем, он был довольно убедителен. Хотя и не дотягивал в нагнетании жути и на одну десятую от куратора. Но тот вообще выглядел и ощущался чудовищной тварью в облике утонченного воина, так что он не считался.

— Я терпеть не могу ленивых ничтожеств. Не важно, свободные они или рабы. Кто не сеет, тот не пожинает плоды трудов своих. Поэтому глупцы и бездари, решившие плевать на свои обязанности, или не умеющие выполнять свою работу качественно и расторопно, будут лишаться пищи. Или получать другое наказание. Поверьте, я сумею причинить вам боль без травм или смертей.

— Мы будем работать, господин. Прошу,