5 судьбоносных вопросов. Мифы большого города - Татьяна Девятова

– Повторяю свой вопрос. А зачем вообще нужно такое высшее образование? Андрей, ведь это серьезная психологическая проблема: молодые люди пять лет чему-то учатся и надеются, что диплом им поможет в жизни. А потом эти иллюзии в одночасье разбиваются, но при этом тебе не 17–18 лет, а уже 22–23. И потраченное время не вернешь. При этом люди без высшего образования оказываются в выигрыше, получают, так сказать, конкурентное преимущество. Ведь они за эти пять лет успевают на реальной работе научиться многим вещам, которые имеют реальную ценность и за которые реально платят.

Не идет у меня из головы еще одна история. Недавно Питерский Клуб Своего Дела – есть такая общественная организация, которая помогает людям создавать бизнес «с нуля», – организовала творческую встречу с одним серьезным предпринимателем, владельцем всероссийской сети книжных магазинов. Молодой симпатичный паренек долго и с увлечением рассказывал о том, как он строит и реализует планы развития своего бизнеса, как справляется с разными задачами и проблемами.

Вопрос из зала: «А какое образование вы получили?» Дима, смущенно улыбаясь, признался, что после окончания школы хотел поступить в институт, но надо было кормить семью, и он стал заниматься продажей книг с лотков на улице. А когда его сверстники вышли из вузов, испуганно озираясь – куда бы пойти приложить полученные знания, – он уже открывал свой первый книжный магазин. И сейчас, когда ему необходимы знания в какой-то области, он просто выходит из своего кабинета в торговые залы СВОЕГО магазина и берет с полки нужную книгу…

– Не могу с вами согласиться. Если студент понимает, что ему нужна профессия, а не простой набор знаний, он сам будет в этом направлении двигаться. Если же он сидит и иждивенчески ждет, что его всему научат, то, разумеется, ничего не получится. Надо хотеть получить профессию, а у нас часто рассуждают: мол, я же учусь, хожу на лекции, сдаю экзамены, мне за это должны дать профессию. Неправильно. Может, и должны, но не дадут. Все это происходит, с одной стороны, от непонимания ситуации, которая сложилась в профессиональном образовании (поэтому я и считаю нужным об этом говорить), а с другой стороны – оттого, что мотива нет, нет желания стать профессионалом, есть только желание деньги зарабатывать. Поскольку же в массовом сознании до сих пор между трудом и заработком – пропасть, вот и получается: деньги дайте, а работать я буду «как-нибудь так»…

Не знаю, мне во время обучения в Военно-медицинской академии было совершенно очевидно, что хотя и учат меня неплохо, но все мои знания, полученные в процессе этой учебы, совершенно недостаточны, чтобы затем смело войти в палату, сесть у кровати больного и с пылу с жару начать его лечение. Поэтому я «поселился» в клинике. Участвовал во врачебных конференциях, в профессорских разборах, вел больных на отделении, занимался индивидуальной и групповой психотерапией, работал как с младшим медицинским персоналом, так и с профессурой – с одними, извините, уколы в полупопие обучался делать, а с другими – научные работы писать. А к занятиям «по основной программе» готовился в общественном транспорте. Получалось – шесть часов учебы, потом работа в клинике или исследования (библиотеки, лаборатории и т. д.), а по дороге домой и на работу, то есть – на учебу – учебники и конспекты лекций. Очень все хорошо получалось совмещать. И все мои однокурсники, которые хотели быть врачами, поступали ровно так же. Хотя, не спорю, таких было подавляющее меньшинство. Остальные ждали у моря погоды, но это их личный выбор.

– Вы сейчас рассказываете о процессе, который называется самообразованием. И о реальной практической деятельности. В этой связке (о, богохульство какое!) очное образование – самое слабое звено, вполне можно обойтись первыми двумя. И в результате тоже получить отличного специалиста.

– Профильное образование дает тебе целостное понимание о той области, в которой ты собираешься работать. Это очень важно! Чтобы ты мог творить, а не воспроизводить чьи-то идеи, нужна база. Психотерапевт, например, просто обязан иметь медицинское образование. Потому что в этом случае ты имеешь общее представление о том, как сложно устроен человек, – гистология, анатомия, биофизика, биохимия, физиология, патофизиология, фармакология, внутренние болезни… Дальше, когда ты начинаешь заниматься психотерапией, этот объем знаний дает понимание объемности проблемы, это принципиально иное качество работы. Поэтому я бы здесь не стал сбрасывать высшее образование со счетов, важно – как учиться, вот и все. В общем, надо просто к «высшему» образованию осмысленно добавить «специальное», и будет полный комплект.

– Но ведь эта задача отлично решается с помощью краткосрочных курсов, а еще лучше учиться чему-то, просто работая под началом опытного специалиста, мастера своего дела. Выработало же человечество эту уникальную технологию подготовки кадров «мастер – подмастерье»!

Ну, здесь я немного лукавлю. Я тоже считаю, что психотерапевты, все врачи в целом должны иметь «высокое» образование, учиться как можно больше и дольше, прежде чем начать производить манипуляции над нашими телами и душами. Вот только факт остается фактом: мы и врачей выбираем не по диплому о высшем образовании – он ничего не гарантирует, а по совершенно другим критериям, не имеющим к нему никакого отношения.

– Поэтому я и считаю, что нашему замечательному академическому образованию надо придать практическую направленность. Есть теория – лекции, на которые ты ходишь, ты сдаешь зачеты и экзамены. И есть практика, которая делает тебя специалистом. Параллельно и одновременно! Вот учишься ты на журналиста, почему ты не работаешь «подмастерьем» в одной, другой, третьей газете, на телевидении и радио? А если работаешь, да с первого курса – пусть на самой низкой должности, – тебе понятно, как это все работает изнутри, ты понимаешь, как это делается, какие теоретические знания из тех, которые тебе дают, важны, и как ты их можешь применять.

Ну снова, что ли, о себе рассказывать? Вот я изучал медицину, но хотел быть психиатром. И что делать? Кажется, что 90% всех знаний – лишние. И что я сделал? Кроме общего курса, я изучал психическую составляющую каждой болезни. Мы проходим кардиологию, и я изучаю психические реакции кардиологических больных на эту их патологию, психосоматические заболевания в кардиологии. Мы проходим хирургию – я изучаю психические реакции людей на операцию, на травму, их переживания по этому поводу.

При этом я изучаю предмет, но я его изучаю очень специальным образом, потому что у меня есть практика. Потому что я знаю, что сейчас приду на отделение и там у меня лежит конкретный пациент – например женщина, которая считает, что у нее вот-вот случится разрыв аорты. И я должен очень хорошо понимать симптоматику этого заболевания, чтобы редуцировать ее невротические страхи. И я должен знать, как ведут себя разные больные. Вот сейчас я вам четко могу сказать, что по поведению каждого человека можно определить – болен он или это невроз, у него психосоматическое заболевание или собственно соматическое. Поверьте, без такой параллельной деятельности я стал бы гораздо менее квалифицированным ученым и тем более – практиком.