Прежде чем их повесят - Джо Аберкромби

Генерал собирал свои бумаги.

— Я делаю все, что могу, но люди начали сомневаться, что им вообще заплатят.

Вюрмс был более откровенен:

— Нам больше никто не верит. Без денег мы не сможем сделать ничего.

— Ничего, — произнес Секутор.

Иней медленно кивнул. Глокта потер слезящиеся глаза.

— Наставник инквизиции исчезает, не оставив после себя даже мокрого пятна. Поздно вечером он удаляется в свои покои, запирает дверь на замок. Наутро он не отвечает на стук. Дверь взламывают — и находят… «Ничего». Постель смята, но тела в ней нет. Ни малейшего намека на борьбу.

— Ничего, — повторил Секутор.

— Что нам известно? Давуст подозревал, что в городе зреет заговор. Что есть некий предатель, намеревающийся сдать Дагоску гуркам. Он считал, что в заговоре замешан член правящего совета. Кажется вполне вероятным, что наставник сумел раскрыть личность этого человека, и тогда его заставили замолчать.

— Но кто?

«Надо перевернуть вопрос с ног на голову».

— Раз мы сами не можем найти предателя, мы должны заставить его выйти на нас. Если он хочет, чтобы гурки вошли в город, нам нужно лишь настойчиво удерживать их снаружи и ждать. Рано или поздно предатель проявится.

— Рифк, — промямлил Иней.

«Действительно, риск велик, особенно для нового наставника дагосканской инквизиции, но у нас нет выбора».

— Значит, ждем? — спросил Секутор.

— Ждем. И приглядываем за оборонительными сооружениями. А еще пытаемся найти хоть какие-то деньги. У тебя есть наличные, Секутор?

— Было немного. Я отдал их одной девчонке там, в трущобах.

— Хм. Жаль.

— Да не особенно — девчонка трахается как заведенная. Я бы ее всецело рекомендовал, если вы заинтересовались.

Глокта поморщился, ощутив щелчок в коленном суставе.

— Какая трогательная история, Секутор, никогда не знал, что ты романтик. Я бы пропел об этом песнь, если бы не был так стеснен в средствах.

— Я могу поспрашивать. Сколько вам нужно?

— О, не очень много. Скажем, полмиллиона марок.

Практик вскинул одну бровь. Он полез в карман, порылся в нем, вытащил руку и протянул раскрытую ладонь. На ней поблескивало несколько медяков.

— Двенадцать монет, — сказал он. — Двенадцать монет — все, что у меня сейчас есть.

— Двенадцать тысяч — вот все, что у меня сейчас есть, — сказала магистр Эйдер.

«Капля в море».

— Члены моей гильдии нервничают, — продолжала Эйдер, — Дела в последнее время идут не очень хорошо, большая часть наших средств вложена в различные предприятия. Наличных денег у меня немного.

«Осмелюсь предположить, что их гораздо больше, чем двенадцать тысяч, но какая разница? Сомневаюсь, что даже у тебя найдется полмиллиона в загашнике. Такой суммы, скорее всего, не наберется во всем городе».

— Ей-богу, можно подумать, что ваши люди меня не любят.

Она фыркнула.

— После того, как вы выгнали их из храма? И вооружили туземцев? А теперь еще требуете денег? Надо честно сказать, что вы у них не самая популярная личность.

— Возможно, еще честнее сказать, что они жаждут моей крови?

«Не удивлюсь, если они хотели бы выпустить ее всю, до последней капли».

— Может быть, и так. Но мне кажется, хотя бы сейчас я смогла их убедить, что вы действуете во благо городу. — Магистр взглянула ему прямо в глаза. — Вы ведь действуете во благо?

— Если вы не хотите допустить в город гурков. — «Ведь вы этого не хотите?» — Тем не менее я бы не возражал, если бы денег было побольше.

— Никто бы не возражал, но ведь вы имеете дело с купцами. Они предпочитают делать деньги, а не тратить, даже если трата в их собственных интересах.

Магистр Эйдер тяжело вздохнула, побарабанила ногтями по столу и опустила взгляд на свою руку. На мгновение задумалась, а потом принялась стягивать кольца с пальцев. Сняла все и бросила их в шкатулку, к лежащим там деньгам.

Глокта нахмурился.

— Красивый жест, магистр, но я ни в коем случае не могу…

— Я настаиваю, — проговорила Эйдер, расстегнула свое тяжелое ожерелье и тоже опустила его в шкатулку. — Я достану себе новые украшения после того, как вы спасете город. В любом случае, они не принесут больше пользы, если гурки сорвут их с моего трупа. — Она сняла с запястий тяжелые золотые браслеты, усыпанные зелеными камнями, и отправила их вслед за ожерельем. — Берите мои камни, пока я не передумала. Заблудившийся в пустыне берет воду…

— …у того, кто ее предложит. Кадия сказал мне в точности то же самое.

— Кадия умный человек.

— Это верно. Благодарю вас за вашу щедрость, магистр.

Глокта захлопнул крышку шкатулки.

— Это самое малое, что я могу сделать. — Она поднялась со своего кресла и пошла к двери, с шелестом задевая ковер подошвами сандалий. — До скорой встречи.

— Он настаивает на немедленной встрече.

— Как его зовут, Шикель?

— Мофис. Он банкир.

«Еще один кредитор пришел требовать свои деньги. Рано или поздно мне придется попросту арестовать всю шайку. Это положит конец моему мотовству, но я готов пойти на это, чтобы хотя бы увидеть выражения их лиц».

Глокта безнадежно пожал плечами:

— Впусти его.

Вошел высокий человек лет пятидесяти, настолько худой, что выглядел почти болезненно, со впалыми щеками и ввалившимися глазами. В его движениях была суровая размеренность, во взгляде — уверенное равнодушие.

«Словно прикидывает, сколько серебряных марок стоит то, что он видит. Включая меня самого».

— Мое имя Мофис.

— Да, мне сообщили, но я боюсь, что в настоящее время у нас нет необходимых средств. — «Если не считать Секуторовых двенадцати монет». — Сколько бы ни задолжал город вашему банку, с выплатой придется подождать. Это продлится недолго, уверяю вас. — «Всего лишь до тех пор, пока моря не пересохнут, небо не упадет на землю, а демоны не начнут рыскать по земле».

Мофис улыбнулся.

«Если можно так назвать это лаконичное, точно отмеренное и начисто лишенное радости искривление рта».

— Вы неверно меня поняли, наставник Глокта. Я пришел не для того, чтобы взыскивать долги. На протяжении семи лет я имею честь являться главным представителем банкирского дома «Валинт и Балк» в Дагоске.

Глокта помолчал, затем заговорил, стараясь небрежно выговаривать слова:

— «Валинт и Балк», говорите? Ваш банк финансировал гильдию торговцев шелком, если не ошибаюсь?