Жестокий рикошет - Сергей Самаров

– А остальные? – Он не желал понимать не сказанное в лоб.

– Что – остальные?

– Одного ты отпустил. А остальные?

– Их пока еще не вывезли. Они там лежат. Кадимагомед высадился, не доезжая до этого места. Но он, мне думается, вперед не пойдет. Он будет сидеть в засаде.

– Ты был один?

– Я был один, – сказал я коротко и жестко, давая понять, что не желаю продолжать этот разговор. Мне неприятно было говорить о вчерашнем бое, когда пролилось столько крови, но говорить об этом открыто – значит показать противнику свою слабость.

– Пойдем, – повторил я.

Ризван встал.

Я вел его, как собаку на поводке, и Ризвана заметно пошатывало, но, кажется, не столько от физической слабости, сколько от пары психологических ударов, которые, как известно, голову никогда не жалеют. Присутствие рядом эмира Асланбека Билимханова сильно испугало Ризвана – это я видел явственно и не заподозрил при этом никакой игры или попытки устроить мне ловушку. А мое сообщение о вчерашнем бое вообще подействовало на него, как удар кулаком боксера-тяжеловеса. После этого Ризван никак не мог оправиться и уже не продолжал начатый ранее разговор. Когда мы вошли в ручей, я дернул за «поводок», останавливая пленника, чтобы и самому попить, и его напоить.

– На колени вставай и пей, – посоветовал я, предоставляя ему возможность лакать из ручья по-собачьи.

Сам же попил из ладоней. Но опять же немного, чтобы не отяжелеть. А Ризван пил долго и много, как верблюд, про запас. Потом полоскал лицо в ручье, потом снова пил, и так в несколько заходов, пока у него живот не раздулся, и он стал больше похож на старшего брата.

– Дальше двигаем, купанье расписанием не предусмотрено, – скомандовал я.

Утро было прохладным, ручей был ледяным, но Ризван выходил из воды с неохотой. Видимо, вода приводила его в себя.

– Куда мы? – снова спросил он.

– Прятаться там, где искать не будут.

– У Асланбека опытные парни. Они везде найдут.

– Тем хуже и для них, и для тебя. Живым я тебя им не отдам. Разве что кусочками.

Он бросил на меня короткий опасливый взгляд. Информация о вчерашнем бое тоже вселила в него страх, и не меньший, чем возможность встретиться с эмиром Билимхановым. Мой встречный взгляд откровенно показал, что я в боевой обстановке не сильно дружу с чувством юмора. По крайней мере, я хотел показать именно это, и он, кажется, именно так меня и понял.

– Так почему ты думаешь, что Кадимагомед не сдвинется с места? – Ризван предпочел перевести разговор на другую тему.

– Потому что перед ним и не ставилась такая задача. С Кадимагомедом парни из села, которые не умеют воевать и никогда уже не научатся. Я смогу вместе с тобой, сопротивляющимся и пытающимся кричать, пройти сквозь их строй, а они этого даже не заметят.

– А Асланбек?

– Что – Асланбек?

– Он где высадился?

– Проехал за поворот ущелья. Оттуда будет меня выдавливать на засаду Кадимагомеда. Я так понял их действия.

– А кто туда Асланбека послал?

– Не я – это точно. Что тебя беспокоит?

– Он там не пройдет.

– Почему?

– Там минное поле. И мины, и «растяжки». Вся «зеленка» заминирована поперек, а к ручью за поворотом не выйти. Можно только по дороге пройти. Но дорогу можно перекрыть одним пулеметом со скалы. Там скала такая есть, со скрытым подъемом. Мы с братом все это сами делали, на случай, если федералы пожалуют без приглашения. Еще несколько лет назад, когда война еще шла. Наши все про мины знают. И туда не суются.

– У Авдорхана есть минер?

– Был. Он потом со мной ушел. Убили парня. Хороший минер был. «Краповый» снайпер его снял. Пуля в затылок – и от лица ничего не осталось.

– А минное поле осталось. Вместо памятника. Значит, твой брат послал Асланбека туда специально? – спросил я.

Ризван задумался.

– Едва ли. Он не решился бы. Асланбек для него большой авторитет. Если только Кадимагомед.

– Кадимагомед, значит, настолько крутой?

– Он никого не боится. Для него авторитетов нет, есть только друзья и враги. Для него Авдорхан не авторитет и не начальник, а только друг.

– Хороший друг. Только Кадимагомед не поехал туда ставить пулемет. Он в обратную сторону поехал. К своим.

– Это потому, что у Авдорхана пулеметов нет. А автоматом дорогу не удержать. Даже тремя автоматами. Два последних пулемета я забрал в прошлом году. «Ручники». Пакистанские. Они так и пропали вместе с нашим джамаатом[9]. Твои «летучие мыши»[10]парней накрыли. И все. И пулеметы не помогли.

– А ты, стало быть, ушел?

– Я в это время в медресе учился в Саудовской Аравии.

– Грамотный, значит, – усмехнулся я.

Ризван позволил себе обидеться.

– Да уж грамотнее тебя. Так где ты желаешь меня спрятать?

– Две мысли есть. Первая – там, где меня прятали, когда сюда везли. В багажнике машины. Джип «Гранд Чероки». Машина сгорела. Туда никто не сунется.

– Там не поместиться~

– Нас троих везли. Поместились.

– А вторая мысль?

– Вторая попроще и похуже~ Я когда на тебя засаду готовил, осматривал место за постом. Там, под скалой, в самой глубине, легко можно нору выкопать. И заложить изнутри камнями. Только там, в мешке, маневр теряется. Если обнаружат, останется только взорвать тебя и себя. Что предпочтешь?

– А какой маневр в сгоревшей машине? Подойдут и расстреляют~ Или из «подствольника» шарахнут. Этой машине не привыкать.

– Да, но там у меня обзор будет. Большая часть все равно поедет через «зеленку». Несмотря на то что на минное поле выйдут. Минное поле не может по всей долине тянуться. Пару человек потеряют, сделают щупы и пройдут. И снова в «зеленку» двинутся, потому что на дороге меня искать смысла не увидят. В крайнем случае пустят на дорогу пару человек. Под мой автомат. Этих я сниму.

– Но остальные тут же двинутся сюда. И опять никакого маневра.

– Другого варианта я все равно не вижу.

– Есть вариант!

– Выкладывай.