Психология народов и масс - Гюстав Лебон

Приобретение таких познаний, которые затем не могут быть приложены к делу, служит верным средством к тому, чтобы возбудить в человеке недовольство.

Это явление свойственно не только латинским странам; мы можем наблюдать то же самое в Китае – стране, также управляемой солидной иерархией мандаринов, где звание мандарина, так же как у нас, достигается путем конкурса, причем все испытание заключается в безошибочном цитировании наизусть толстых руководств. Армия ученых, не имеющих никаких занятий, считается в настоящее время в Китае истинным национальным бедствием. То же самое стало наблюдаться и в Индии после того, как англичане открыли там школы не для воспитания, как это делается в Англии, а для того только, чтобы обучать туземцев. Вследствие этого в Индии и образовался специальный класс ученых, бабу, которые, не получая занятий, становятся непримиримыми врагами английского владычества. У всех бабу – имеющих занятия или нет – первым результатом полученного ими образования было понижение уровня нравственности. Этот факт, о котором я много говорил в своей книге «Les Civilizations de L’Inde», констатируется всеми авторами, посещавшими Индию.

Вернуться назад теперь, по-видимому, слишком поздно. Только опыт, последний воспитатель народов, возьмет на себя указать нам наши ошибки, и только опыт в состоянии будет убедить нас в необходимости заменить наши скверные руководства, наши жалкие конкурсы профессиональным воспитанием, которое вернет нашу молодежь к полю, мастерским и колониальным предприятиям, избегаемым ею всеми средствами в настоящее время.

Это профессиональное воспитание, которого так добиваются теперь все просвещенные умы, существовало у нас некогда, и народы, властвующие теперь над миром своей волей, инициативой и духом предприимчивости, сумели сохранить его. Великий мыслитель Тэн ясно доказал в своем замечательном труде, что прежнее воспитание у нас было почти такое же, какое существует в настоящее время в Англии и Америке, и, проведя замечательную параллель между латинской и англосаксонской воспитательной системой, он явственно указал последствия обоих методов.

Быть может, в крайнем случае и можно было бы примириться со всеми неудобствами нашего классического воспитания, хотя бы оно и создавало недовольных да выбитых из колеи, если бы поверхностное приобретение такого множества знаний, заучивание наизусть такого множества руководств в самом деле могло бы повысить умственный уровень. Увы, это не так! Рассудок, опыт, инициатива и характер – вот условия успеха в жизни; книги же этого не дают. Книги – это словари, очень полезные для наведения справок, но совершенно бесполезно хранить в своей голове целые длинные отрывки из них!

Насколько профессиональное образование может более классического содействовать развитию ума, Тэн объясняет следующим образом: «Идеи образуются только в своей естественной и нормальной среде. Развитию зародыша этих идей способствуют бесчисленные впечатления, которые юноша получает ежедневно в мастерской, на руднике, в суде, в классе, на верфи, в госпитале, при виде инструментов, материалов и операций, в присутствии клиентов, рабочих, труда, работы, хорошо или дурно сделанной, убыточной или прибыльной. Все эти мелкие частные восприятия глаз, уха, рук и даже обоняния, непроизвольно удержанные в памяти и тайно переработанные, организуются в уме человека, чтобы рано или поздно внушить ему ту или иную новую комбинацию, упрощение, экономию, улучшение или изобретение. Молодой француз лишен всех этих драгоценных восприятий, соприкосновения с элементами, легко усваиваемыми и необходимыми, и притом лишен в самом плодотворном возрасте. В течение семи или восьми лет он заперт в школе, вдали от непосредственного и личного опыта, который мог бы дать ему точное и глубокое понятие о вещах, людях и различных способах обращаться с ними.

По крайней мере девять из десяти потеряли свое время и труд в течение нескольких лет своей жизни, и притом в такие годы, которые могут считаться наиболее действенными, важными и даже решающими. Вычтите прежде всего половину или две трети из тех, которые являются на экзамены, т. е. отвергнутых; затем из числа принятых, получивших ученые степени, свидетельства, дипломы, отнимите также половину или две трети – я говорю о переутомленных. От них потребовали слишком многого, заставив их в такой-то день, сидя на стуле или перед какой-нибудь картиной, изображать из себя в течение двух часов в присутствии группы ученых живой запас всех человеческих познаний. Действительно, они были таким вместилищем в течение двух часов в этот день, но через месяц они уже не в состоянии были бы выдержать снова этот экзамен. Приобретенные ими познания, слишком многочисленные и слишком тяжеловесные, непрерывно исчезают из их ума, а новых они не приобретают. Умственная сила их поколебалась, плодоносные соки ее иссякли; перед нами человек уже готовый и часто совершенно конченный. Устроившись, женившись и покорившись необходимости вращаться в одном и том же кругу, он замыкается в узких пределах своей службы, которую выполняет корректным образом, но далее этого не идет…

Знаменитый психолог указывает нам затем разницу, существующую между нашей системой и системой англосаксов. У этих последних нет такого множества специальных школ, как у нас; у них обучают не книги, а сами предметы. Инженер обучается там прямо в мастерской, а не в школе, и это дает возможность каждому приобрести познания, отвечающие его умственным способностям, остаться простым рабочим или сделаться мастером, если он не в состоянии идти дальше, или же стать инженером, если это дозволяют его способности. Такой метод, без сомнения, гораздо более демократичен и гораздо более полезен обществу, чем такой, который ставит всю карьеру 18-ти или 20-летнего человека в зависимость от испытания, продолжающегося всего лишь несколько часов.