Пуля - Лорел Гамильтон

Я вдруг оказалась сама по себе, никого не касаясь. Мне пришлось крепко зажмуриться и снова открыть глаза, чтобы увидеть то, что было здесь и сейчас.

— Что это было? — спросила я.

— Воспоминания, — сказал Жан-Клод.

— Все прекратилось, когда я отстранился. Я не хотел знать, что произойдет дальше.

Голос Ричарда был таким злым. Что, по его мнению, случилось? О, и было ли это? Все, что я помнила, — это как они целовались, и как он помог мне раздеть Жан-Клода, но я смутно помнила о других руках, тянущихся к Ричарду, хватающих его.

— Думаю, ты не сделал того, что думаешь, — заметила я.

Он уставился на меня, и я знала, что он защищался так сильно, как мог, чтобы его гнев не коснулся нас своим жаром и не поднял моего зверя. Я оценила его контроль, но также я знала, что если он думает, что у него с Жан-Клодом был настоящий секс, это может разрушить всю положительную работу, которую он сделал. Это могло бы отбросить все назад к тому, что было раньше. Мне нравилось, когда мы лучше ладили, но я не знала, как это сохранить.

— У нас не было секса, Ричард, — подтвердил Жан-Клод.

— Я видел нас, — сказал он.

— Ты видел поцелуй и небольшие ласки, но Гретхен коснулась тебя и увлекла за собой.

— Я проснулся с ней на коленях. Она любит тебя, упорно и одержимо. Разве глубина ее любви к тебе не должна была удержать ее в безопасности от ардера? Я думал, любовь защищает.

— Она, вероятно, потянула тебя прочь от меня, но как только она прикоснулась к тебе, ардер распространился и на нее, и она достаточно любит мужчин, чтобы ей не хватило сил оставить тебя для меня. Она не любит меня, она мной одержима. Одержимость — это не любовь, Ричард, это тип обладания. Любовь не имеет ничего общего с обладанием.

— Если любовь может помочь нам противостоять этому, тогда… — я не могла заставить себя закончить предложение.

— Тогда это значит, что никто из нас не любит друг друга? — сказал Жан-Клод. — Нет, ma petite. Ардер возник не из-за потребности кормиться, это было кормление, заменившее резню, которой ждал от нас Любовник Смерти. Вся та энергия, которую мы подняли и та, что происходит от голода зверя и жажды вампира, превратилась в секс. Это была пища, которую Любовник Смерти не мог переварить, так что он выбыл из игры.

— Я слышал его, и у меня есть твои воспоминания о нем, — Ричард вздрогнул.

— Я только что поняла, насколько опасным он был и что он питается от смерти тем же способом, что Белль питается от похоти. Вы знаете что-то, чего не знаю я? — поинтересовалась я.

Ричард посмотрел на Жан-Клода. Теперь он не сердился.

— Каждый раз, когда я думаю, что со мной жестоко обращались, я получаю другие воспоминания из твоего прошлого и понимаю, что могло быть и хуже.

Жан-Клод отвернулся, что означало, что он не был уверен, может ли контролировать свое лицо. Он почти всегда контролировал свое выражение лица. Однажды он сказал мне, что после того, как несколько сотен лет большие плохие вампиры используют твою мимику против тебя, учишься скрывать свои эмоции так глубоко, что иногда бывает трудно демонстрировать их вообще.

— Что я упускаю? — спросила я.

Ричард просто смотрел на другого мужчину. Это заставило меня взглянуть на Жан-Клода. На секунду я задумалась, потом произнесла: — Любовник Смерти не кормится на сексе.

— Ты встречалась с Иветт, его любимицей, — сказал Жан-Клод.

— Она была садисткой, и ей нравилось гнить на людях, особенно во время секса.

Он кивнул головой.

— Она хотела сделать это с Джейсоном, потому что его это ужасно пугало.

— Но ты бы не позволил ей, мы бы не позволили. Ты защитил его от нее, — припомнила я.

Наконец, он посмотрел на меня, и лицо его было пустым, больше не обворожительным, просто пустым.

— Когда я вернулся назад к Белль, чтобы спасти жизнь Ашера, она перестала защищать меня от чего бы то ни было на некоторое время.

Я просто смотрела на него и знала, что мысли отразились на моем лице.

— Она отдала тебя…

— Он на самом деле не любит секс, но он до сих пор функционирует и получает удовольствие от страха.

Я подошла к нему на цыпочках и положила руки ему на плечи, притянув к себе его голову. В тот момент меня не беспокоило все то, что засохло сбоку на его волосах. Ничего из того, что делали мы, не было так страшно, как то, что он пережил.

— Мне очень жаль, — прошептала я.

Тогда другие руки обхватили нас, поначалу осторожно, а затем Ричард крепко обнял нас обоих.

— Я не очень рад тому, что только что произошло, и это напоминает мне, почему я остаюсь от вас подальше, но ничего из того, что мы делали, в том числе сегодня, не настолько страшно, как проблески воспоминаний из твоего прошлого, — Ричард поднял голову вверх, и это заставило меня взглянуть на его лицо. — Разве не Совет сделал большую часть самых худших вещей в твоей жизни?

— Совет, — тихо подтвердил он.

— А теперь они собираются подчинить нас, — произнес Ричард.

— Похоже на то.

— Нет, — сказал Ричард, — чего бы это ни стоило, нет.

Жан-Клод посмотрел на другого мужчину. Их лица были близко друг от друга, и я вспомнила поцелуй, не как какие-то интуитивные воспоминания, а просто как воспоминание.

— Ты не знаешь, что может потребоваться для борьбы с ними, Ричард.

— Иногда ты можешь быть манипулятивной сволочью, но ты наша манипулятивная сволочь.

Жан-Клод действительно улыбнулся.

— Такая лесть может ударить мужчине в голову, mon lоup.

Ричард улыбнулся, но глаза его оставались серьезными.

— Любовник Смерти — зло, Жан-Клод. Я ощущал его в своей голове, я чувствовал, что он хотел, чтобы мы сделали с Ноэлем, и как только мы убили бы Ноэля, на этом бы не закончилось. Он заставил бы нас поубивать друг друга и кормился бы на каждой смерти.

— Таков был его план, — заметил Жан-Клод.

— Секс гораздо лучше, — сказал Ричард.

— Что мы можем сделать, чтобы держать их от нас подальше? — спросила я.

— Думаю, мы можем не подпускать их, но я боюсь за нашу бедную страну. Есть более слабые Мастера Городов, ma petite. Интересно, насколько они были напуганы этой ночью.

— Ты имеешь в виду, если он не сможет окрутить нас, он станет охотиться на другую добычу? — предположила я.