Время жить - Александр Лапин

Не сказать, что все прямо-таки запело и закипело. Но дело потихоньку-полегоньку и, как любят говорить священники, «с Божьей помощью», пошло.

Денег было мало. Но Дубравин все равно изыскивал средства для ремонта.

Деревенские сначала косились. И проходили мимо. Но со временем подтянулись человек десять, которые стали помогать. И Дубравин для себя понял одну простую истину: «Народ – он как ребенок. Приучен за века смотреть в рот барину, начальству, парторгу. И действовать в соответствии с указивками. Поэтому ему важно показать пример. Какой подашь – такой жизнь и будет!

Конечно, никакой особой религиозности и рвения деревня Луговое не проявит. Вера, церковность – они воспитываются с детских лет. А здесь десятилетиями религиозная традиция старательно уничтожалась. Стало быть, из ниоткуда ничего и не появится. Будет только имитация веры. Подход утилитарный и потребительский. Но для начала и этого достаточно».

Послушник Анатолий уже пообвыкся в монастыре. Первое время ему казалось, что жизнь в обители однообразна и скучна. Пока он не понял, что ошибся. На самом деле здесь, за высокими старинными стенами, кипит жизнь внутренняя, духовная. И идет нескончаемая битва за души людей.

Впервые у Казакова появилось время, чтобы подумать обо всем случившемся. Покопаться в самом себе в хорошем смысле этого слова. Тем более, что мир, открывшийся ему, был чудесен и своеобразен. И познавать его хотелось бесконечно.

Особенно полюбил послушник задавать разные вопросы духовнику. Сегодня был как раз такой день. Выдалось свободное время, они собрались в тихом месте. В беседке. И втроем – духовник, дьякон и послушник – неторопливо, греясь на весеннем солнышке, вели свой нескончаемый разговор. О жизни, Боге, вечности и небесной иерархии.

– Я так понял, – спросил послушник, – что лестница иерархическая идет с земли?

– Анатолий! – добрейший отец Александр, потряхивая гривой и улыбаясь, ответил ему как неразумному отроку:

– Здесь, на земле, эта лестница только начинается. А дальше она тянется все выше и выше, пока не упирается в Престол нашего Господа. Потому что и те, кто на Небесах, тоже имеют свои ранги.

– И какие же? – засмеялся послушник, вытирая пот со лба рукавом рясы.

– Ну, это все знают. Святыми отцами эта небесная иерархия описана. Силы Небесные состоят из ангелов, архангелов…

– Потом все выше и выше. Начала, Власти, Силы, Господства, Престолы, серафимы, херувимы. Престолы ты видишь на наших православных иконах.

– А вы сами, отец Александр, когда-нибудь видели ангелов небесных? – задал такой вопрос дьякон Роман – рослый красавец с алыми губами.

– Я – нет! – с сожалением сказал этот огромный старик. – Но святые отцы рассказывали, что ангелы небесные к ним спускались. Всем известно, например, что ангел явился святому Сергию Радонежскому, когда он был еще отроком.

– А вот власти, они какое место среди Небесных Сил занимают?

– Да чего ты ко мне пристал, Анатолий?! Вот пострижешься в монахи, и все тебе расскажут.

– Да не дает отец-наместник благословения на постриг. Держит меня, – с обидою в голосе ответил бывший майор казахской армии. – А я уже давно готов!

– Ой ли? – усмехнулся духовник. – Отец-наместник знает, что, когда и кому полагается. На то над нами и поставлен. И он перед Богом за всех нас ответит. Не наше дело судить, так ли он делает или не так… Наше дело слушаться. Как сказано в Писании… – и неожиданно для Анатолия: «Украсилася еси, яко невеста, (девственными добротами) обрадованная Дево Мати Неневестная, с Тобою Господь и Тобой с нами Бог. Сохрани и спаси чад церкви Православныя, многими напастьми обуреваемые ересьми и расколы терзаемые, молитвами святых страстотерпцев наших, их же память ныне светло празднуем».

– Отец Александр, а скажите мне, почему у нас все молитвы на старославянском? Неужели его нельзя перевести? Я ведь вижу, как народ смотрит и не понимает почти ничего, – опять допытывался Анатолий.

– Не все так просто. Вот Никон провел реформу, исправил богослужебные книги. И какой раскол пошел! Лучше уж не трогать.

– Конечно, язык изменился. Но с другой стороны, вся наша культура издревле опиралась на культуру церковную. Я только сейчас это заметил. Что живопись, что музыка.

– Вот, Батюшка, – заметил сидевший напротив дьякон Роман, – как Анатолий заговорил. А помню я, когда он пришел к нам в монастырь, то двух слов, по-моему, связать не мог. Подумалось мне тогда – экий деревянный солдафон к нам прибыл.

– Да и я вижу, Анатолий, что ты сильно изменился. Расправился здесь, в монастыре. Ведь монастырь – это лестница на Небеса. Врата в Рай. Тут люди меняются сильно. А слова твои справедливые. Тысячу лет Россия развивалась как христианская цивилизация.

На дорожке, ведущей к беседке, показался сухонький седой мужичок в рясе. Обрадовался, увидев их, сидящих рядком на скамеечке, встряхнул рукавами рясы и ускорил шаг.

– Ты ли это, отец Алипий? – поднялся с насеста архимандрит Александр. И, вытянув руки, обнял вновь пришедшего. – Откуда? Какими судьбами?

– Да вот решил навестить родную обитель, из коей и вышел в свет. На подвиги трудовые и духовные, – смущаясь и радуясь, ответил пришедший.

Присел. Познакомились. Разговор потек уже другим руслом.

Дьякон тихонько пояснил Анатолию судьбу Алипия:

– Он у нас в обители в послушники подвизался, как и ты. А потом отец Иоанн дал ему напутствие, но не в монахи, а служить батюшкой. Трудиться в миру.

Сухонький седобородый Алипий услышал, что говорили о нем, и добавил:

– Да, сказал мне тогда отец Иоанн: «Какой из тебя монах? Быть тебе батюшкой в городе “В”. Там служить будешь». Вот я и поехал. Сначала подвизался в епархии.

Помощником у суровенького митрополита. Ну а потом уже стал священником. В дальнем приходе. Начинать было трудно. Ой, как трудно! И семья тоже не сразу приняла. Страшно показалось. А мне страшно потом стало, когда приехал в первую церковь. Ведь теперь передо мною и Богом никого не было. А то был!

– Кто был? – спросил дьякон Роман.

– Архиерей! Вот, значит, стою я перед народом в своей церковке деревенской. И плачу от избытка чувств. Вот он я, каков есть. Грешный и убогий. Пастырь ваш. Ободрили меня тогда. Помогли. Народ у нас живой, община есть, казаки. А иначе не выживешь! Без общины-то.

Через месяц новое испытание Господь послал. Шли крестным ходом около тысячи человек. Позвонили мне из епархии и сказали, что их надо где-то спать положить. И накормить. Общиною тогда только и спасся. Еду из детского санатория поблизости привезли, людей разобрали. Одного в гараж положили, другого в школе. В храме улеглись. Многие домой взяли странников.