Дом в лазурном море - Ти Джей Клун

– Уверяю тебя, это не так. Напротив, довольно старый. Ты, наверное, видел ящики на чердаке, когда ходил осматривать гнездо Теодора?

Видел. Ящики стояли в каждом углу. Линус удивился, но решил, что это просто свидетельства жизни старого дома: вещи, которые имеют обыкновение медленно, но верно накапливаться.

– Да.

– Граммофон пролежал там в ящике долгие годы. Нам он был не нужен, поскольку в доме три современных проигрывателя. Люси его отыскал, вместе с Сэлом очистил от пыли… – Артур задумчиво посмотрел на ящик. – Нам, наверное, следовало проверить его, прежде чем дарить. Я даже не уверен, что он работает.

– А пластинка?

– Люси не дал мне ее посмотреть. Сказал, что это сюрприз и что тебе непременно понравится.

Такие заявления пугали уже значительно меньше, чем в первые дни пребывания Линуса на острове.

Артур отступил от ящика:

– Прошу.

Линус шагнул вперед и извлек конверт из отсека, осторожно вытряхнул из конверта пластинку. На ней не было никаких надписей. Он отложил конверт в сторону, опустил пластинку на диск и щелкнул рычажком на боковой стороне проигрывателя. Пластинка начала кружиться.

– Вроде работает…

– Похоже на то, – кивнул Артур.

Линус опустил иглу. Раздалось тихое потрескивание. А потом… Мужской голос запел: «Дорогая, ты послана мне, я знаю, ты послана мне…»

– Сэм Кук, – прошептал Линус. – Какое чудо.

Сэм пел о том, как то, что он считал легким увлечением, переросло в настоящее чувство.

Артур с легкой улыбкой смотрел на Линуса:

– Присядем?

Линус кивнул, внезапно почувствовав себя неловко. В комнате как будто стало душно, и у него закружилась голова. Наверное, просто устал.

Прежде чем сесть в кресло, он поднял свой отчет и положил его на стол рядом с проигрывателем. Артур занял второе кресло. Их ноги оказались так близко, заметил Линус, что, если он еще чуточку вытянет свои, мыски их ботинок соприкоснутся.

– Я сейчас услышал нечто удивительное, – сказал Артур.

Линус взглянул на него, надеясь, что Артур не может читать его мысли.

– Что же?

– Я пошел пожелать детям спокойной ночи. Ты знаешь, я заглядываю к ним по очереди. Люси всегда последний, поскольку живет в моей комнате, а предпоследним был Сэл. Подойдя к его двери, я услышал новые, счастливые звуки, которых не ожидал.

Линус поерзал в кресле.

– Я уверен, это нормально. Он ведь подросток. А подростки любят… исследовать. Нужно только напоминать ему, что…

– О, мой бог, нет! – сказал Артур, пряча улыбку. – Я не о том.

Линус выпучил глаза:

– О боже. Я не… не хотел… боже правый, да что со мной не так?

Артур закашлялся, скрывая смех:

– Рад слышать, что у тебя столь широкие взгляды.

Линус был уверен, что лицо у него ужасно красное.

– Просто не могу поверить, что я это сказал.

– Я тоже, если честно. Кто бы знал, что Линус Бейкер может быть таким… таким, как ты.

– Да. Ну, буду признателен, если ты никому не расскажешь. Не говори Зое. И особенно детям. Сэл, конечно, достаточно большой, чтобы понимать такие вещи, но, думаю, это смутит невинность Чонси. – Он нахмурился. – Хотя я не знаю, как Чонси смог бы… он вообще… о нет. Нет, нет, нет.

Артур хмыкнул:

– Люси моложе, чем Чонси. Ты не думаешь, что мы должны волноваться и о невинности Люси?

Линус закатил глаза:

– Мы оба знаем, что для него это не проблема.

– Точно. Однако, как, я уверен, ты теперь понимаешь, я говорил не о… не о том. – Последнее слово Артур произнес чарующе тихо; оно будто обернулось вокруг его языка и зубов, прежде чем соскользнуть с губ. Линус мгновенно вспотел. – Я говорил о щелканье клавиш пишущей машинки.

Линус заморгал:

– А! Да… сейчас я вижу, что это более логично.

– Конечно. Я удивился, но не самим этим звукам, а тому, что они были громче обычного. Прежде его машинка звучала приглушенно, потому что он печатал в своей каморке с закрытой дверью.

Теперь Линус понял.

– Я не… если я зря вмешался, то прошу прощения…

Артур поднял руку и покачал головой:

– Нисколько. Я надеюсь, он исцеляется. И ты сыграл в этом важную роль.

Линус опустил взгляд:

– Не такую и важную. Ему просто нужно было…

– Ему нужно было услышать это от кого-то, – сказал Артур. – И я не могу представить более подходящего человека, чем ты.

– Нет, он должен был услышать это от тебя. – Линус поморщился. – Прости, я не упрекаю. Я имел в виду, что мне не следовало вмешиваться.

Артур склонил голову:

– Почему же?

– Потому что мне запрещено взаимодействовать с детьми на личном уровне.

– Так сказано в твоих «Правилах и положениях»?

Линус кивнул. Сэм Кук уступил сцену «Пингвинам», поющим о Земном Ангеле.

– Да.

– Как думаешь – почему?

– Человек в моей должности должен оставаться беспристрастным. Объективным.

Артур покачал головой:

– Дети – не животные, а ты не на сафари, чтобы издалека наблюдать за ними в бинокль. Как оценить, насколько они благополучны, если не вправе по-настоящему их узнать? Они люди! Даже если некоторые выглядят иначе.

Линус почувствовал себя задетым.

– Я никогда и не говорил, что они не люди.

Артур вздохнул:

– Прошу прощения. Я давно борюсь с предрассудками, привык, что многие так думают… Я хочу сказать, что ты сделал кое-что замечательное для мальчика, который раньше видел от людей только насмешки. Он прислушался к тебе, получил от тебя урок, в котором нуждался. Он не мог и мечтать о лучшем учителе.

– Не знаю, насколько я хорош, – смутился Линус. – Я просто сделал то, что считал правильным. Могу лишь представить, через что он прошел… и ты тоже как директор приюта. Тем более с такими уникальными подопечными.

– Да, – произнес Артур. – Как директор приюта, конечно. Вот почему я… как ты тогда выразился?.. не выпускаю их с острова.

– Я мог бы выразиться точнее, – сказал Линус. – Особенно учитывая то, что я теперь знаю.

– Ты вполне точно выразил суть дела. Я предпочитаю ясность во всем. И поэтому, когда я говорю тебе, что ты помог Сэлу, я уверен в каждом слове. Я не спросил его, почему он передвинул свой стол. Я только спросил, помог ли ему кто-нибудь. Он ответил, что помог ему ты. Об остальном я догадался.