Самец причесанный - Анатолий Дроздов

— Где взять этот отряд? — вздохнула я.

— Вот! — Игрр показал на Амагу.

Мы с центурионами переглянулись. Хм!..

— Она согласится?

— А мы спросим!

Игрр повернулся к Амаге и коротко изложил замысел. Латынь сарма не знала и в течение нашего разговора только таращилась. Когда Игрр умолк, Амага задумалась и почесала за ухом.

— Что я получу? — спросила, выпятив грудь.

— А что хочешь? — спросила я.

— Овец! — сказала Амага. — Всех, что там есть. Орды пригнали стада, потому что им нужно есть. Если сармы побегут, овец бросят.

— Договорились! — кивнула я.

Амага ощерилась и встала.

— Они не хотели брать меня, тарго! — сказала Игрру. — Сказали: мы слишком молоды! Их надо проучить! Я заберу их овец и стану богатой!

Я только головой покачала: и это ауксилии, которые служат Роме? А если б сармы согласились? Она привела бы их к нам?

— Не беспокойся, трибун! — шепнул Игрр. — Амага не предатель. Просто обидчивая…

В другой раз я бы поспорила, но сейчас было не до того. Центурионы получили указания и разбежались. Когорта снялась и, забирая влево, двинулась к дороге на Малакку. Впереди скакали сармы. Они получили особое задание. Когорта подошла к холму, и я увидела, что Амага справилась. На склоне валялись трупы дозора сарм.

— Они решили, что мы дети, — сказала Амага, подъехав, — поэтому подпустили близко. Мои воины выстрелили с седел. Ни одна не ушла, как ты и велел, тарго!

Велела я, а не Игрр, но спорить не приходилось. Мы поднялись на холм. Малакка лежала как на ладони. Ворота ее пылали. Вокруг роились осаждающие. Вовремя мы!

— Приготовиться! — скомандовала я центурионам. — Амага, вперед!

Игрр повторил приказ, и наши ауксилии вылетели на дорогу. Миновав холм, они рассыпались и поскакали к городу, вопя и размахивая руками. Я не слышала, что они кричат, но надеялась, что то, что выучили. По пути к Малакке Игрр заставлял сарм повторять эти слова. Показывал, как надо кричать и махать руками. «Вы должны выглядеть естественно!» — наставлял он. Я спросила его, откуда он это знает, Игрр ответил, что видел в «кто». Это такой театр, он в нем играл. Я только головой покачала: надо же! Медикус, воин, певец, да еще и актер! И такие люди не нужны в его мире? Пусть присылают к нам!

Сармы у города разглядели и расслышали Амагу и ее воинов. Я увидела, как они, отвернувшись от стен, смотрят на холм. Пора!

— Когорта — вперед!

Запели буцины, ударили тимпаны. Вторая центурия под предводительством Лионы ударила подкованными калигами в мощеное полотно дороги. В бой центурии идут по порядку. Первая осталась в Роме, возглавить атаку выпало второй. Ею командует Лиона. Великая честь и скорая смерть… Я сжала кулаки: помоги нам Богиня-воительница! Взгляд от равнины я не отвела. Если дочери суждено погибнуть, я хочу это видеть.

Голова центурии вышла из-за холма, и я увидела, как колыхнулись полчища сарм. Теперь все зависит от нас. Надо, чтоб было «естественно», как говорит Игрр. Если сармы не поверят, нам несдобровать.

Центурия маршировала красиво, и несмотря на тревогу, сжимавшую мое сердце, я залюбовалась. Занятия не прошли даром. Преторианки ступали в ногу, неся скутум на левом плече, а на правом — пилум. Грозно алели гребни на шлемах (их прикрепляют только перед боем), мерно колыхались ряды, и даже задранные в ожидании боя хвосты девочек одинаково колебались из стороны в сторону. Центурия миновал холм, и Лиона прокричала команду.

— И-и-ах! — ответила сотня голосов.

Центурия перестроилась из походной колонны к бою. Коробка десять на десять воинов, несокрушимый строй пехоты Ромы. Может отразить атаку с любой стороны, по команде закрыться от стрел и дротиков. Коннице с наскоку не взять, требуется долгая осада.

— И-и-ах!

Центурия закрылась щитами и взяла пилумы в правые руки. Теперь только прокричать команду, сотня смертоносных жал устремится во врага. Тонкий наконечник пилума, брошенного сильной рукой, пробивает щит или доспех, валит с ног лошадь… Боевая коробка, не сбавляя темпа, двигалась к Малакке. Так идут в наступление, когда следом за первой центурией идут остальные. Те, что прикроют с тыла и отразят наступление сбоку.

Буцины не переставали выть. Центурия Ириды вышла из-за холма и повторила маневр Лионы, заняв позицию справа от нее. Следующая коробка закрыла проход между ними. Если сармы ворвутся между центуриями, по ним ударят с трех сторон. Четвертая центурия взяла левее. Четыре коробки, расположившись уступами, мерным шагом двигались в сторону сарм, а из-за холма выползала голова пятой.

Орды дрогнули именно в этот миг. Толпа у стен колыхнулась и стала распадаться. Нахлестывая коней, толкаясь и размахивая руками, сармы брызнули от города и помчались, поднимая тучу пыли.

— Так вам, так! — закричала я. Сработало! Пять центурий прогнали три тысячи сарм! Когда это было! Игрр — великий стратег! Вонючки не скоро опомнятся. Мы войдем в Малакку, после чего осаждать ее бесполезно. Пять сотен воинов за высокими стенами отразят и десятитысячную орду. Сармы не вернутся…

Я направила коня к дороге. Со всех сторон меня закрывали «кошки». На этом настоял Игрр. Турма на вершине холма изображала командование легиона — тех, кто ездит верхом. Сармы наверняка нас посчитали и сделали выводы.

Подскакав к стенам Малакки, я разглядела, что ворота города в целости. Пылала повозка с горючим маслом, опрокинутая возле них. В жарком пламени лопались почерневшие от сажи горшки, от обугленной запряжки быков несло горелым мясом. Надо же! Защитникам города удалось сорвать штурм!

При моем приближении ворота заскрипели, отворяясь. Навстречу выехала толстая женщина с обрюзгшим лицом. Я узнала ее. Урсула, префект города.

— Аве, трибун! — Она выбросила вперед кулак — Откуда вы взялись? Мы готовились к смерти, а тут легион.

— Пять центурий, — поправила я. — Со мной половина когорты.

— Ты пошла в бой с пятьюстами воинами?! — изумилась Урсула. — Отважный поступок, Валерия! Я сообщу об этом принцепсу. Твой подвиг прославят в веках!

Она протянула руку. Я поморщилась, но пожала пухлую лапу. Малакка — пограничный город. Префект должна знать, чем дышит Степь. Нападение сарм, как видно, случилось неожиданно. В Малакке увлеклись торговлей.

— У тебя есть медикус? — спросила Урсула.

— У вас много раненых? — удивилась я. Не похоже, что под стенами шел бой.

— Почти нет, — подтвердила догадку префект. — Но одну из моих сильно изрубили. Видишь! — она указала на догоравшую повозку. — Это ее работа. Сармы замыслили сжечь ворота и ворваться в город. Подкатили повозку… Эта воин сама вызвалась. Спрыгнула со стены, убила охрану и опрокинула горшки. Те разбились, и мы подожгли масло горящими стрелами. Сармы обезумели от злости. Набросились на храбрую и сильно ее изранили. Ее подняли на стену, но она плоха.