Эвкалипт - Мюррей Бейл

— Там ключик на веревочке висит, — бросил он вслед.

Эллен унесла антикварную шкатулочку на вытянутых ладонях, точно медсестра — чистые полотенца: эта единственная вещь во всем доме обладала прошлым, связанным с ее матерью.

Вернувшись в спальню, девушка почувствовала себя словно в ловушке. Ее теснили со всех сторон, и не столько покрашенные стены, сколько отец, восседающий на корточках над названиями эвкалиптов — всех, что есть в книгах, — и мистер Грот, неуклонно приближающийся мерной, непоколебимой поступью. А в следующий миг Эллен вознегодовала уже не на этих двоих, а на того, другого, главным образом невидимого и такого ненадежного, того, кто подходил ей по возрасту, интересам и всему прочему, кто после всех своих историй решил больше не появляться, больше не помогать… Он ее бросил!

Эллен уже и не знала, что делать, куда пойти.

Нахлынули слезы — из теплого родника, бьющего не так уж и глубоко, — прозрачная квинтэссенция эмоций и всего того, что делало ее в ту минуту настолько беспомощной. Сперва слезы подступили к устам. Эллен их сдержала. Задохнулась — и закусила губу, не пуская их дальше. Так что слезы вернулись к глазам, а глаза уже часто-часто моргали, грозя переполниться. Почти тотчас девушка открылась и почувствовала, как ее несгибаемая, упрямая личность и все недоразумения словно распутываются, перетекают в эту мягкую, кроткую прозрачность, высвобождаются в виде забвения. Кроме того, а что еще тут поделаешь-то?

Эллен рассеянно повернула ключик и завела шкатулку, купленную некогда для ее матери.

В «Словаре чудес» содержится немало ссылок на необыкновенные слезы, почти столько же, сколько на превращение воды в вино и вещание без языка. Мозаика плача — долгая, завораживающая история. Слезы подразумевают очищение; горе, перетекающее в восторг, — это религиозное действо. Иисус, как известно, плакал. Среди кротких плакальщиков в истории числятся и святые. Слезы их идут вверх — «неведомыми нам путями». В противном случае слезы перетекают в будущее — как результат. Слезы активируют распад и бессилие; видя, как дробится в плаче лицо женщины, мужчина ощущает похожую беспомощность — беспомощность безвыходную, досадливую, беспомощность разумной речи. Сами слезы вытекают из бесполезности слов. В то же время мужчины — ежели рассмотреть эту тему шире, вроде как на заливном лугу — частенько воображают про себя, как плачет некая конкретная женщина, и ожидают, и хотят этого. Рассерженных, неудовлетворенных женщин — великое множество. Мужчины плачут меньше, ежели вообще плачут, и по крайней мере сохраняют за собою дар речи, способность словесного убеждения.

Чудесных слез в истории зафиксировано немало, но рыдающих женщин увековечено в искусстве еще больше. Сколько таких горестных плакальщиц запечатлено на полотнах — например, лица, дробящиеся на множественность планов, либо лица невозмутимые, незамутненные, лишь одна-единственная слезинка привлекает наш взгляд, а другие подрагивают на самом краю, — с затуманенным взглядом, приоткрыв губы, эти женщины поднимают взор от письма либо глядят из глубины супружеской спальни, забранной в раму.

Эллен уже готова была дать полную волю слезам, как вдруг лакированная крышка музыкальной шкатулки откинулась, и фигурка соломенноволосой блондинки на истертых шарнирах рывком поднялась в вертикальное положение, точно мумия из могилы, — кудряшки у нее были точь-в-точь как волосы матери. То была фигурка молочницы с румяными щечками, с характерным низким вырезом, с фарфоровым ведерком в руках.

Этакую неопределенную сентиментальщину произвести мог разве что один из сосновых альпийских пейзажей, будь то Германия, Швейцария или Австрия, — в знак протеста против возвышенного.

Из шкатулки послышалась невнятная мелодия глокеншпиля.

Сдерживая собственные слезы, Эллен завороженно смотрела на шкатулку: на ее глазах молочница принялась механически плакать в ведерко. Наверняка за всем этим стояла какая-то история. Небось, заезжий гость обманул доверие девушки на одном из безлесных лугов, как их принято называть. С тех пор молочница прошла через многие руки.

Лежа на постели, Эллен пристально наблюдала за горем розовой блондиночки. А ведь они с ней почти ровесницы!.. Когда поток слез замедлился, Эллен снова завела шкатулку. Так механическая кукла плакала за нее.

«Плакучий ларчик» (он же Е.patellaris) произрастает близ ручьев и речек либо на низких склонах в местах, на диво далеких друг от друга: в западной части Северной Территории и в противоположном конце континента, в местечке близ Порт-Хедленда в Западной Австралии. Кора у дерева серая, волокнистая; тонкие ветки висячие или «плакучие» (то же самое можно сказать о многих других эвкалиптах). Еще один вид, помельче, и тоже словно бы плачущий, эвкалипт надгробный, Е.sepulcralis, назван в честь европейских кладбищ.

Что за смысл описывать здесь дефектную фотографию снов?

Правда, что Эллен проснулась рано — и осознала, что незнакомец ей снился. А это немедленно наделило его еще более глубинным и властным эффектом присутствия, как если бы он делил с ней ложе и тепло ее тела; уж наверное, сам он ничего подобного не осознавал. В глазах Эллен благодаря снам этот человек казался уже не вполне чужим — и в то же время чужим как никогда.

Беда в том, что происхождение снов — тайна за семью печатями. Как знать, что именно сон значит и чего он не значит?

Здесь задействовано немало переменных. Сон может вообще ничего собою не представлять, так образы или ситуации белым днем не несут в себе никакого особенного смысла и не производят никакого эффекта. Отнюдь не все сны значимы. Снам, в конце концов, тоже отдыхать надо! Множество снов — вероятно, даже большинство — это произвольные воспоминания, неспешное прокручивание про себя чего-то увиденного не далее как прошлым утром, и только. А стимул, подсознанию чуждый, также лишен, скорее всего, и психологического подтекста. Чаще стимул столь же случаен, как эвкалипт-кувыркала, что как на грех оказался на дороге молодого Шелдрейка, когда в роковой четверг парень, будучи за рулем отцовского красного грузовика, свернул с проложенной вдоль реки грунтовки (по-латыни этот вид зовется dealbata, эвкалипт убеленный).

Хотя вот Эллен, она-то радовалась сокровенной интимности снов: в снах она видела, как ее непонятные чувства преображаются в образы еще более непонятные. По крайней мере, она и он плавно парили в неразрывном единстве; Эллен просыпалась потная, разгоряченная, недоверчиво-благодарная. Такие сны, пожалуй, лишь распаляли ее чувства к нему. Едва открыв глаза, девушка заносила свои сновидения в дневник.

Под чахлым экземпляром эвкалипта Нельсона, Е.nelsonii, Эллен молча выслушала «почти историю» про некоего человека из Мельбурна, слепого от рождения, которому регулярно снились образы моря и музыкальных инструментов, да еще коза, то и дело пробегающая под брюхом у лошади, — все то, что он, разумеется, никак не мог видеть своими глазами. Кроме того, ему снился собственный миниатюрный портрет — совсем близко, рукой подать.