#бабодурское - Ляля Брынза

* * *

И вот тут справедливости ради должна сказать, что я тоже тот самый идиот, который переодически причиняет добро другим, потому что «знает, как будет лучше».

Не. Ну гольф же всем нужен! Просто вы еще не знаете. Глупые еще. Маленькие. А я ЗНАЮ!

Должна быть какая-то формула по вычислению «индивидуального коммуникационного индекса».

Ну, это сколько коммуникации в единицах коммуникации (например, в попизделах) способен вынести один человек.

Скажем, моя коммуникативная мощность (или коммуникационный индекс) — тысяча попизделов в сутки.

А у Пети — пять попизделов в сутки.

А у Коли — пять тысяч попизделов в сутки. И это рабочая мощность, а не расчетная. Расчетная у него — 15 000 ппзд/сут.

Поэтому Коля у нас политик (или юморист).

И короче, если ты знаешь этот свой попиздел-индекс, то ты можешь контролировать уровень коммуникации и не допускать ненужных перегрузок.

Понятно, что есть много разных нюансов. Индивидуальная коммуникация, к примеру, забирает больше попизделов, чем групповая. Разговор вживую энергозатратнее переписки. Дискуссия о политике тратит меньше попизделов, чем скандальчик в супермаркете.

И так далее, и тому подобное.

Плюс еще количество коммуникационных каналов надо учитывать. Ну там живое общение, телефон, мессенджеры (сколько и каких), соцсети, почта, проч.

Каждый канал по-разному забирает попизделы.

Я это к тому, что я вчера к моим многим коммуникационным каналам добавила еще один. И хотя сама беседа там была короткой и малозатратной, сам факт освоения дополнительного и ненужного канала сожрал минимум 50 попизделов.

А потом пришла свекровь, а свекрови — известные попиздел-вампиры.

И еще пару звонков.

В результате мой суточный попиздел-ресурс был полностью исчерпан где-то к шести вечера.

Пришлось молча втыкать в телик.

Зы. На этот пост истрачено 28 попизделов.

Когда я стану Президентом… а стану я им, точнее ею, точнее Президенткой, никогда…

А лучше я стану Царицей, потому что тогда все проще и не нужно выдумывать феминитивов…

Так вот, я первым своим Царицинским Указом введу смертную казнь за взяточничество и коррупцию.

Не дожидаясь окончания коронации. Сразу. Незамедлительно.

А вторым Указом — бесплатные медицину и образование.

А кого это все не устраивает, тому третий мой Указ. Не скажу какой.

Я буду плохой царицей. Думаю, меня свергнут где-то через полгода. Но за эти полгода я много чего успею. Мне хватит.

— Ооо! Какой у вас желчный пузырь! Какой красивый, необычный… я бы даже назвал его кокетливым… желчный пузырь! Какие изгибы… Какие перевязочки! Такое редко встретишь. А встретишь, так и не забудешь никогда! — узист возил по моему пузу этой влажной тугой штучкой, уставившись в экран. При этом он сладострастно улыбался, эротично всхлипывал, ласково пришепетывал, и, клянусь, под белым халатом у него напрягалось от восторга что-то такое тугое и очень симпатичное.

«Ничосебе, как я на мужчин-то действую! Пусть и внутренним миром. Это даже хорошо, что внутренним. В моем возрасте это даже просто прекрасно», — думала я, позволяя седовласому импозантному узисту делать свое узистское дело.

— Оооо! А вот задержите дыхание! ОООО! Какая поджелудочная. Не поджелудочная, а просто невеста на выданье! Красавица! Красавица…

«Вот ведь эротоман чертов, — думала я. — Но приятно. Приятно. Продолжаем».

— Таак. Продолжим. Ах ты дусенька-селезенушка. Лебедь просто лебединая.

— В смысле лебединая? — насторожилась я.

— Ну в смысле гордая и непобедимая… Такую селезенку можно в театре показывать!

— В анатомическом?

— Аххаааха. Что вы, что вы! В Большом! Сен-Санс. Трампампампам… — замурлыкал узист и медленно двинулся вниз по мне этой своей тугой влажной штучкой.

— Оооо. Что тут у нас такое? Почечка. Мммм. Пооочечка! Боже, какая вы интересная женщина! Ну надо же! У вас что не деталь, то достойна кисти Рембранда. Можно я повнимательнее погляжу на эту вашу необыкновенную почку. Уж очень она мне люба.

— Что-что? — разволновалась я.

— Ах. Да не волнуйтесь. Все в порядке. Просто устроено все у вас внутри весьма… хм… с фантазией.

— Ааа. Это вы еще узи головы мне не делали. Вот там — точно с фантазией! — Не удержалась от сарказма я.

— Не сомневаюсь, не сомневаюсь. Человек с таким примечательным внутренним устройством не может быть обыкновенным. Тааак… Ну давайте теперь печеночку послушаем…

Молчание. Снова молчание. Узист молча убрал свою тугую влажную штучку прочь. Молча протер мне пузо салфеточкой.

— Так что печень? Что… — не на шутку встревожилась я. Потому что до этого страстные дифирамбы, а тут тяжелый молчок.

— Обычная печень. Без изменений. Печень как печень… Как у всех.

В голосе его звучало не то чтобы разочарование, но вот знаете… как будто последняя конфета в коробке ассорти оказалась пустой.

Мне даже неловко стало за мою такую обычную скучную печень.

— Но ваш желчный! Аааах! Восторг! Восторг! — снова радостно засветился узист. — Приходите опять. Не лишайте меня такой радости.

А я потом шла домой и думала. Ну вот наверное так и надо относиться к работе. Не просто с любовью. А буквально с вожделением.

Зы. Не дам адрес. Самой по секрету слили.

«Я много лет изнуряю себя спортом и диетами, чтобы оставаться в форме и выглядеть на все сто. А те, кто этого не делает, ленивые распущенные глупцы».

— Точно глупцы? Прям вот точно-точно?

А она такая смотрит на меня и не понимает вопроса.

Я не люблю секонд дичайше. Меня от него воротит и я брезгую всем этим страшно. До трясучки.

Этот запах характерный, эти странные мертвые вещи, возможно, мертвых людей. Эти покупатели с сосредоточенными лицами, ковыряющиеся в ветоши…

Бррр…

Но другое мое Я обожает секонд страстно и готово там торчать часами, наслаждаясь восхитительным процессом ковыряния в ветоши и падальщичества.

НЕТ! Это не охота. Не собирательство. Это падальщичество в чистом виде. Выковырять из гнилья алмаз… Заклекотать радостно. Схватить алмаз и унести в гнездо.