Трепанация прошлого - Алексей Макеев

— Может, мы пока сами здесь все посмотрим? — предложил Денисов.

— Нет, — не открывая глаз, ответил Гуров. — Богу — богово, кесарю — кесарево, а слесарю — слесарево. Пожалуйста, последи за Артамоновой и на ее провокации не поддавайся, а я хоть на пять минут отключусь.

Он действительно вырубился так резко, как будто кто-то свет выключил.

Из этого блаженного состояния его вывел радостный голос Прохорова:

— Лев Иванович, как хорошо, что вы нашлись, а то мы вас потеряли!

— Я вам что, иголка? — пробормотал сыщик, открывая глаза. — Черкасов, ты здесь?

— Так точно, товарищ полковник! — раздался бодрый голос Николая.

— Итак, слушайте мою команду! Виталия из багажника достать, но наручники не снимать! Артамонову привести в вертикальное положение, но не развязывать и рот не расклеивать. Обоих доставить к нам, посадить в «одиночки» и только там дать им свободу передвижения. Эту квартиру обыскать до самой маленькой щелки, выяснить, имеется ли у Виталия дача, подвал, гараж, сарай или иное подсобное помещение. Осмотреть его, а также машины Виталия и Артамоновой. Инициативу проявлять в разумных пределах. Криминалисты! Родненькие! Сам вам на расстрел отдамся, но только после завершения дела! А сейчас душевно вас прошу: отработайте эту квартиру и две машины по полной. Иванов, ты где?

— Я здесь, товарищ полковник. — Парень вырос перед ним словно из-под земли.

— Что по квартире Артамоновой в Люблино?

— Она заперта. По словам соседей, в ней уже давно никто не живет, только хозяйка, то есть Артамонова, иногда приезжает, чтобы проверить, все ли нормально, — доложил тот.

— Найди здесь ее сумку, возьми ключи от той квартиры, езжай туда и сиди до утра. Обыск там будет завтра.

— А если ключей при ней нет?

— Значит, возьмешь наряд, понятых, слесаря, откроешь дверь. Дальше все то же самое, — устало объяснил Гуров. — А сейчас я ушел. До девяти часов утра меня не беспокоить. Если, конечно, жизнь дорога. Пошли, Денисов. Мы тебя на место вернем, а то еще подумают, что украли.

Лев Иванович на автопилоте спустился в лифте вниз, сел в машину и вырубился. Сквозь сон он чувствовал, как они ехали и останавливались на светофорах.

Сквозь сон Гуров услышал бешеный шепот Крячко:

— Нет! Я ему телефон не дам! Лева спит! Если кто-нибудь попробует его разбудить, я ему со всей своей пролетарской непримиримостью набью морду, невзирая на должности и звания!

«Кому это он?» — промелькнуло в голове у Гурова, и он снова заснул.

Потом сыщик услышал уже нормальный голос Стаса:

— Лева, мы приехали. Пошли домой. Сейчас разденешься и спать ляжешь!

Гурову было так хорошо и уютно в автомобильном кресле, что не хотелось вставать. Но Крячко тащил его, уговаривал, ругался, и он подчинился. Со стороны полковник, наверное, выглядел как пьяный. Перегруженный мозг бунтовал и требовал отдыха. Он чувствовал, как Стас прислонял его к стене, потом вел.

Наконец-то сыщик рухнул на что-то мягкое.

— Ну ты и бегемот, Лева! — услышал он и провалился в сон.

Будильник надрывался как ненормальный. Гуров машинально протянул руку к тумбочке, чтобы выключить его, но часов там не оказалось. Он пошарил вслепую, не нашел их и вынужден был открыть глаза.

Будильник был в руках у Крячко, стоявшего в дверях спальни.

— Лева, он звонит уже в третий раз. Если ты его наконец-то услышал, значит, хоть немного отдохнул. Уже полвосьмого, пора вставать. Ты приведешь себя в норму, позавтракаем, и уже нужно будет выезжать. Дай-то бог, чтобы пробок не было. Тогда мы, может быть, к девяти успеем на работу.

Гуров с трудом поднялся и, чувствуя себя так, словно ночевал в работающей камнедробилке, поплелся в ванную. Он понимал, что контрастный душ его не спасет, и встал под холодный. Сыщик пощелкал зубами минут пять и решил, что этого хватит.

Он привел себя в порядок и пошел в кухню, откуда завлекательно пахло чем-то жареным.

— Лева, у тебя в холодильнике кроме сдохших от голода мышей были только яйца, огрызок сыра и остатки кетчупа. Что получилось из этой смеси, не знаю, но, в случае чего, туалет от нашего кабинета недалеко, добежать успеем. Главное, чтобы свободен был.

Гуров с большим сомнением посмотрел на содержимое сковороды, стоявшей на столе, а потом решительно заявил:

— Спасибо за заботу, но ешь один, а я кофе обойдусь. Не хватало еще, чтобы я инструкции подопечным сидя на унитазе давал.

— Зря, значит, я старался, — со вздохом проговорил Стас. — Тогда тоже не буду. Голодать — так вместе. А насчет туалета ты зря. Он куда больше, чем их кабинет. Если туда хоть один стол с компьютером поставить, то ты вполне мог бы вызывать их по очереди и…

— Поехали, горе ты мое! — не выдержал Лев Иванович.

— Еще неизвестно, кто чье горе, — пробурчал себе под нос Крячко.

В машине, по дороге на работу, Гуров спросил:

— Стас, во-первых, почему я бегемот? Во-вторых, кому ты вчера грозился морду набить?

— А ты повесь на себя Петра и потаскай его по главку. Как вспотеешь, так и поймешь, почему ты бегемот. А что грозился?.. Так обещать — не значит жениться. Мало ли, что я кому говорил.

— Петра ты просто матом послал бы, а выражался витиевато, значит, Щербакова, — сделал вывод Гуров. — Не мытьем, так катаньем решил в отставку выйти?

— Так он меня и отпустит! — буркнул Крячко. — Тогда ведь и ты уйдешь, а он без тебя как без рук.

Вот за таким беззлобным пикированием они доехали до места.

Когда друзья вышли из машины, Стас спросил:

— Куда сначала? В отдел или к себе? Я бы, конечно, пошел в буфет и хоть плюшек к чаю взял, но ты же в бой рвешься.

— Первым делом я хочу с Лопатиным побеседовать, а потом и с остальными двумя. Озадачу их кое-чем, а потом уже можно будет результаты экспертиз смотреть и доклады слушать. А ты действительно купи к чаю что-нибудь, а то очень есть хочется.

Крячко отправился в буфет, а Лев Иванович пошел беседовать с Лопатиным.

Когда того привели, Гуров кивком показал ему на стул и с ходу спросил:

— Чего это ты на старости лет о дочери вспомнил?

Гнусавый сначала растерялся. Он явно не ожидал, что об этом может зайти речь.

Потом старый бандит пожал плечами и сказал:

— Да это она сама меня нашла.

— Зачем ты ей понадобился?

— Так родная кровь.

— Вот и рассказывай, когда и как Лариса появилась и все остальное. Только не спрашивай, зачем мне это надо. Я потом сам объясню.

— Я в Мордовии отбывал. Сначала письмо от нее с фотографией пришло. Так, мол, и так, я твоя дочь. Почитал я, на снимок посмотрел — похожи. Значит, действительно дочь. Второе письмо, третье, посылки. Потом приехала она, познакомились мы. Как я откинулся и в Москву вернулся, снова встретились. Она деньжат мне дала на первое время. Потом предложила работу сторожем в ЧОПе, который ее мужу принадлежит, только предупредила, что никто не должен знать, что мы родня. Это понятно. Муж — бывший офицер, а отец — рецидивист. Так и работал я до вчерашнего дня. За что меня взяли — представления не имею.