Последняя жемчужина - Лия Флеминг

– Ну наконец-то! Где ты была?

– Прочти! – резко бросила она, швырнув ему письмо.

Он посмотрел на нее сверху вниз, как будто собираясь что-то сказать, но ледяной холод в ее глазах заставил его промолчать. Грета пристально за ним наблюдала, пока он пробегал письмо глазами и с глубоким вдохом читал новости о Китти.

– Что тебе известно об этом?

Она заметила его неуверенность.

– Я хотел тебя от этого оградить. Я думал, нам будет лучше уехать до того, как это станет достоянием общественности…

– Ты знал, что ее нашли, и увез меня от матери, которой одной пришлось переживать случившееся?

– Да… то есть нет… Я хотел сказать, я прочел в газете о том, что нашли девушку. Я подумал, так будет лучше.

Он покраснел и стал запинаться.

– Лучше для тебя, да, конечно. Ты был по уши в долгах и, уехав оттуда, избавился от них. Как ты можешь быть таким жестоким, Эбен? Я верила тебе! – прокричала она, содрогаясь всем телом от гнева. – Я думала, тебе не безразличны мои родные и я. Мы должны немедленно ехать назад, вернуться в Англию и выполнить свои обязательства.

Грета хотела подняться, но он не дал ей этого сделать, схватив за руку.

– Нет, дорогая моя, теперь слишком поздно. Это ничего не изменит. Твое место здесь, рядом со мной. Ты нужна мне здесь! – с мольбой в голосе воскликнул он, крепко сжимая ее руку.

– Зачем? Я не понимаю, зачем? – сказала она, пристально глядя на него.

– Потому что ты моя жена, а место жены рядом с ее мужем, – качая головой, ответил он.

– А место мужа рядом с его женой, в ее постели, чтобы он мог исполнить свой долг и произвести на свет детей. Но ты не желаешь этого, так ведь?

Она уже не сдерживала свой гнев.

– Это совсем не так, поверь мне, я к тебе очень привязан, Маргарет. Просто природа не дала мне сил, чтобы быть таким мужем. Я понимаю, что разочаровываю тебя, но ты мне все равно нужна. Ты ведь клятву давала.

– Да, я помню, но мне нужно от тебя больше, чем просто слова. Я живой человек, и мне недостает какой-то цели в жизни. Здесь у меня слишком много свободного времени, которое нечем занять. Ты должен меня понять.

Он опустился перед ней на колени:

– Я понимаю. Я обижал тебя своим эгоизмом. Давай начнем все сначала. Забудем об этом недоразумении.

Грета внимательно смотрела на его лицо, пытаясь уяснить, что он хотел этим сказать. Иногда ей трудно было понять Эбена.

– Ты правда этого хочешь? Мы будем снова жить так, как в доме с магазином?

Он покачал головой и улыбнулся:

– Нет, дорогая, магазина больше не будет, но я обещаю тебе лучшую жизнь прямо сейчас.

Грета поднялась.

– Тогда мне нужно купить черной ткани и сшить себе траурное платье. Я должна соблюсти траур по Китти так, как считаю нужным. И хватит бегать, как воры по ночам, ни сейчас, ни впредь. Подумать только, Китти все это время пролежала в реке, и ты знал, что ее нашли…

Она решительно вошла в дом, и в ее голове уже роились новые вопросы. Знает ли он о смерти Китти больше, чем говорит? Внутренний голос ей шептал: «Осторожней подступайся к этим раскаленным углям, дай им немного остыть, прежде чем их ворошить, прежде чем ворошить прошлое».

Эбен уставился на письмо Сэйди. Черт бы побрал эту дотошную старуху! Как мог он забыть о том вульгарном браслете Маргарет с бирюзой, который взяла тогда Китти? Как он мог его не заметить, когда переодевал ее? Как он мог быть таким дураком? Поняла ли уже Грета, насколько важна эта находка, или она пока слишком потрясена горем, чтобы задумываться об этом?

Одно было ясно: переписку Греты с ее родней ему следует пресечь. Нужно держать ее при себе и чем-то занять. Если он ее бросит, она может что-нибудь заподозрить. Сейчас нужно суетиться вокруг нее, потакать ее прихотям и убедить ее забыть о прошлом и жить настоящим. Йорк ведь так далеко! И они достаточно давно оттуда уехали, чтобы померкли воспоминания об исчезновении Китти. Он взял письмо и сунул его в карман. Его нужно будет сжечь. Он удовлетворит желание Греты носить траурный наряд. Пусть все знают, что у них умерла родственница в Англии, и на какое-то время он станет любящим мужем, сделает жене подарок, чтобы утешить ее в горе, медальон, украшенный мелким жемчугом, или что-нибудь в таком роде. Это отвлечет ее от того прискорбного происшествия.

1886 год

Сидя на скамейке, Джем глядел на Миссисипи. Река, извиваясь, медленно несла свои воды навстречу заходящему солнцу. Небо, будто на живописном полотне, пылало малиновыми, оранжевыми и золотыми красками, и это зрелище возвращало силы после долгого трудового дня. Были видны очертания Маскатина, небольшого городка, что вытянулся вдоль излучины реки, нависая над ней крутым утесом. Ноздри Джема улавливали запах дыма от сотен печных труб и маленьких костерков в палаточных лагерях, испещряющих берег реки. Он улыбнулся мысли, что один из этих столбиков дыма поднимается и над его жилищем. Его служанка Марта, должно быть, готовит мясной пирог с овощами на ужин.

Вдоль берега реки виднелись силуэты лесопилок и заводов. Проходили груженные бревнами баржи, а пароходы, пыхтя, подбирались к берегу, чтобы стать на ночь на якорь. Ходили разговоры о том, что компания начнет осваивать территории дальше по реке, так как тут леса были уже почти полностью сведены. Объемы производства снижались, с верхнего течения реки древесины поступало все меньше, но развивались другие отрасли промышленности: консервная, производство мебели, а строительные компании предоставляли широкие возможности таким трудолюбивым эмигрантам, как он.

Но реки, леса и жемчуг уже стали неотъемлемой частью его жизни, и Джем не мог представить себя занятым чем-то другим. В свободное время он продолжал покупать жемчужины, когда попадались хорошие экземпляры среди тех, что продавали лесорубы. Он часто вспоминал отца и ту великолепную жемчужину, которую они нашли. Вот если бы его мать не обманул тот торговец… Как сложилась бы его жизнь, если б они ее продали по хорошей цене и на эти деньги он получил образование и стал учителем?

Джем посмотрел по сторонам. Неподалеку он увидел людей, добывающих ракушки на отмелях. Нет смысла думать о подобных вещах, здесь ему хорошо живется. Он рассчитывал к началу нового столетия обзавестись собственным домом, чтобы жить в нем вместе с Ефимией, которая теперь стала для него дорогой Эффи, и выводком деток, продолжателей рода Бейли. Он сам создавал свое будущее, и оно ему виделось многообещающим.

Он не переставал поражаться тому, как быстро все примирились с мыслью, что малышка Эффи будет ему самой подходящей женой. Он, пожалуй, и не припомнил бы случая, чтобы она не сидела рядом с ним, не сопровождала в походах на благотворительные базары и пикники. Он был ослеплен ею. Его покорили ее прекрасные манеры, смешливость, ее белые кудри и тонкие черты лица, но вместе с тем он осознавал, что, пока он не добьется прочного положения и не получит долю в каком-нибудь успешном предприятии, их отношения не смогут перерасти во что-либо более серьезное. Пока еще он не доказал Аллистерам, что достоин ее.