Книга таинств Деливеренс Дейн - Кэтрин Хоу

— Мы его найдем, — заверила она Конни, выдвигая ящик.

Надеюсь, — сказала про себя Конни, соображая, что же она скажет Чилтону, если ничего не выйдет.

— Вот, — сказала библиотекарь, перебирая выцветшие бумаги. — Первая обширная диаксация была проведена в 1877 году. Здесь написано, что ни разу не востребованные читателями книги были проданы с аукциона «Сэкет» — это Бостонский эквивалент «Кристи» или «Сотбис», чтобы собрать денег на поддержание собрания библиотеки и строительство нового здания. — Она закрыла папку и посмотрела на Конни. — Боюсь, что здесь нет названий проданных книг, но я уверена, что в «Сэкет» записи все еще хранятся. Думаю, вы знаете, как в бостонских учреждениях за этим следят.

Конни вспомнила свой поход в Отдел завещаний округа Эссекс и, усмехнувшись, вздохнула.

— Спасибо за помощь, — сказала она библиотекарю, которая в этот момент задвигала ящик.

Конни повернулась, чтобы уйти, а девушка, уже усевшись за стол и взяв вышивание, бодро повторила:

— Вы его найдете!

И почему-то Конни ей поверила.

Она шла к Салемскому парку, сумка раскачивалась на плече. Конни мысленно вернулась к разговору с Джанин. Еще будучи студенткой, Конни прочитала книгу Мэннинга Чилтона о зарождении профессиональной медицины в средневековой Америке и захотела писать у него диссертацию. Профессор Чилтон рассматривал науку как мыслящий историк. Наука, по его мнению, это отнюдь не набор фактов, правдивых по своей сути независимо от периода времени. Это взгляд на мир через призму исторического контекста. При всем размахе работы он не пренебрегал отдельными индивидуумами — героями своих повествований. Врачи с окровавленными ланцетами, раздраженные повитухи, продавцы опиума, предлагавшие заказы почтой, — все оживали под опытным пером Чилтона. Люди в его книгах казались Конни такими же реальными, как и студенты, проходящие мимо нее по коридорам университета, или попрошайки-нищие, шатающиеся по улицам. Чилтон, несомненно, обладал даром вглядываться из настоящего в прошлое, как вглядывались в морские глубины рыбаки, опускавшие в воду ведро со стеклянным дном.

Алхимия, стремящаяся к познанию при помощи выверенных методов, очень подходила Чилтону. Алхимики использовали инструменты науки для познания реальности. Это был духовный поиск, как говорила Джанин, но в буквальном понимании. Цель алхимии — создать нечто ценное и прекрасное из ничего. Немые объекты природы, как думали ученые-алхимики, скрывают в себе бездонные глубины, проникнуть в которые можно при помощи тщательных исследований, имея огромное терпение и достаточный опыт. Адепту, нашедшему формулу, откроется философский камень, а вместе с ним богатство, долгая жизнь и «свет во тьме».

Богатство. Конни нахмурилась. По словам Джанин, Чилтон утверждал, что основное вещество для создания философского камня — углерод, который необходимо трансформировать доселе неизвестным способом. Это потенциальная драгоценность, пока не имеющая ценности. Неизвестный никому, но известный всем — строительный материал жизни.

Поглощенная мыслями, Конни остановилась. Возможно, Чилтон не просто так рисковал профессиональной репутацией, как думала Джанин. Он старел, конец карьеры неумолимо близился. Он возглавлял исторический факультет Гарварда. Авторитет его непоколебим. Вполне вероятно, что он гнался не за славой.

Конни посмотрела на дорогу, пересеченную тенями деревьев. Дорога вела к церкви, где в это время Сэм покрывал свод тонким слоем позолоты. Конни, погрузившись в научные изыскания, потеряла счет дням. Они с Сэмом каждую ночь по пять минут разговаривали по телефону, но не виделись с тех пор, когда на двери появился круг. Конни представила, как он стоит на рабочей платформе, обвязанный страховочными канатами, и для устойчивости упирается ногой в металлический каркас лесов. Брызги жидкого золота, летящие из-под жесткой кисти, застыли на тыльной стороне рук и на лбу. Внезапно Конни поняла, как она соскучилась за эти несколько дней. Ей очень захотелось свернуть и пройти в обход, через церковь.

Минуту она постояла на углу улицы, переминаясь с ноги на ногу. Наконец она пришла к согласию с самой собой, решив дать Сэму спокойно поработать, а вечером ему позвонить. Успокоившись, Конни продолжила свой путь, снова полностью погрузившись в мысли о Чилтоне.

Когда Джанин сказала, что на научной конференции — шутка ли! — Чилтон заявил, что работу алхимиков нужно понимать буквально, он, разумеется, не собирался превращать свинец в золото и сидеть, как Румпельштильцхен у вращающегося колеса прялки в окружении волшебных слитков. Конни улыбнулась, представив картинку. Нет. У него на уме было совсем другое. Но что? Вещество или идея? Что именно Чилтон называл «философским камнем»?

Салемский парк простирался перед ней, кое-где совсем оголенный, с потрескавшейся от жары землей. Она высмотрела дерево с островком тени под густой кроной и, нагнувшись, сорвала одуванчик. Проведя мягкими пушинками по верхней губе и закрыв глаза, она загадала: «Хорошо бы в «Сэкет» мне точно сказали, где книга Деливеренс». И дунула. Открыв глаза, увидела, что пушинки слегка помялись, но крепко держались на месте, словно цветок, вцепившись в них, не дал им улететь. Конни отбросила его в сторону и, дойдя до дерева, кинула сумку на землю, и уселась рядом. Какой-то твердый комок в заднем кармане шорт помешал ей устроиться поудобнее. Конни засунула руку в карман и извлекла досаждающий предмет. Это оказалась стопка карточек, которые она утром нашла в бабушкиной кухне.

Конни улыбнулась, предвкушая изумление Грейс, когда та в Санта-Фе откроет конверт, полный напоминания о Софии. Она переложила верхнюю карточку в конец стопки и стала читать следующий рецепт. Он назывался «Фрикасе из кур. Тщательно ощипать свежую курицу и сварить с морковью и корнем сельдерея. Посолить, поперчить. Добавить сливки и немного левкоя. Дать настояться 6 часов. Подавать с белым рисом». Читая карточку, Конни представляла себе бабушку в кухне дома на Милк-стрит. Стального цвета волосы убраны в пучок, кулак левой руки упирается в бок, а правой рукой бабушка опускает длинную деревянную ложку в булькающий горшок. Конни ощутила запах куриного бульона и мысленно увидела, как бабушка оборачивается к ней и, улыбнувшись, говорит: «Еще часок-другой».

Переложив карточку в низ стопки, Конни принялась за следующий рецепт. «Вареные раки», гласил он. «Осторожно вымыть живых раков, затем бросить их в подсоленную кипящую воду и накрыть крышкой. Добавить майоран для остроты. Варить, пока они не станут ярко-красными. Это может занять немало времени, в зависимости от их размера. Подавать с кусочком лимона и растопленным сливочным маслом. Вам понадобятся щипцы для колки орехов».

Конни сбросила с ног шлепанцы и перевернулась на живот. Держа карточку, она представила пожилого человека с бородой и усталыми глазами, в выцветшей капитанской фуражке. Он поднимает руку, чтобы постучать в тонкую дверь, ведущую на кухню. Бабушка, отставив метлу в угол, где она стоит до сих пор, открывает дверь и придерживает ее бедром, принимая из рук человека еще один грубый деревянный ящик с раками. «Мне всегда их так жалко», — говорит она, а пожилой человек отвечает: «У меня на этой неделе с лихвой наловилось, Софи».