Военная контрразведка от "Смерша" до контртеррористических операций - Николай Ефимов

— Вы сказали о «секретоносителях». Можете рассказать, кто именно это были, что за секреты они могли знать?

— Вы знаете, что такое был тогда Киев, сколько там тогда было училищ? Это Высшее военное авиационно-инженерное — специалисты ВВС, Высшее инженерное зенитно-ракетное — специалисты ЗРВ ПВО, которые очень котировались по тем временам, Высшее общевойсковое командное — 2-й факультет данного училища готовил специалистов для Главного разведывательного управления… Во всех вузах тогда велись научные разработки, в том числе по новому вооружению и боевой технике. Естественно, что информация по этим вузам могла представлять для спецслужб противника немалый интерес. И тут вдруг представители профессорско-преподавательского и командного состава этих военных училищ собираются уезжать!

— Не получалось ли так, что во всех отъезжающих вы видели потенциальных изменников, которые сразу же помчатся в соответствующие спецслужбы, чтобы сдать имеющуюся у них информацию и, так сказать, обеспечить себе безбедную старость?

— Конечно же, нет! Мы б тогда никого не выпускали. А так, на моей памяти в общем-то единственный случай, когда было категорически отказано в выезде руководителю одной лаборатории авиационного училища: он защитил докторскую диссертацию, тема которой представляла очень большой интерес и для нас, и для противника. Думали-гадали, и ему был дан отбой. Вот единственное, что я помню.

К тому же перед нами стояли сразу две задачи. Первая — не дать утечки информации через выезжающих за кордон специалистов; вторая — найти среди них лиц, которые в последующем могли бы принести пользу для нас и нашей страны. В итоге мы с наших позиций контролировали обстановку среди потенциальных эмигрантов и имели неплохие оперативные возможности. Были интересные «заделы».

— Тут все ясно — вопросов нет. Но как вы сейчас все-таки считаете — эти уехавшие большой ущерб нанесли?

— Мы очень тщательно подходили к проблеме — с кем-то советовались, «мысли вслух» ученых мужей выслушивали. Многие факты были известны уже не только нам, но и той стороне. Так что я полагаю, большой ущерб навряд ли был нанесен.

— Кстати, как отъезжающие к вам относились?

— Я бы сказал — не шибко дружелюбно. Хотя вначале они вообще не знали, что «ЧК» всем этим делом руководит. Официально этим занимались соответствующее командование, партийные и политические органы… А вот когда решался вопрос визы, в ОВИРе прямо говорили: «Идите на Тарасовскую, дом номер 7, в Особый отдел Киевского военного округа». Представьте, возле упомянутого здания порой даже очереди стояли! Мой начальник тогда заявил: «Я увольняюсь, Ефим, давай-ка ты займись этой проблемой.» Так что мне приходилось уходить через черный ход после 21–22 часов! Однако проблему эту решали — никуда не денешься.

— Ну а вторая проблема — какие там, простите за тавтологию, проблемы были?

— В наших вузах в конце 1960-х — в начале 1970-х годов начали создаваться спецфакультеты для обучения иностранных военнослужащих. Особенно — арабских стран, Африка стала приходить, страны Азии. Перед нами встали новые задачи. Прежде всего, узнать, не прибывают ли среди иностранных военнослужащих лица с враждебным, скажем так, умыслом.

— Но ведь на спецфаках учились представители дружественных нам государств…

— Как говорится, дружба — дружбой, а табачок врозь. Среди иностранцев нами выявлены были лица — особенно из курсантов Китайской Народной Республики и, как ни странно, Северной Кореи, — которые собирали сведения о военно-техническом потенциале нашей армии. То есть занимались шпионажем. Но и нам, как понимаете, нужны были свои помощники из этой категории.

— На какой же основе вы их тогда приобретали?

— Основой для такой работы могла быть, например, материальная заинтересованность, особенно у представителей арабских или африканских стран. Или компрометирующие материалы на отдельных лиц, в основном контрабандного характера. Нередко арабы привозили всякое золотишко, более или менее настоящее, их таможенники определяли, звонили нам, и мы проводили соответствующую работу. Скажу, что не без успеха.

— Ефим Гордеевич, но вот так слушаешь вас и понимаешь, что все у вас получалось чисто и гладко, наша военная контрразведка по всем позициям превосходила противника…

— Да нет, и у нас, конечно, ошибки были — вот, расскажу про один конфузный вариант. Когда группа тех или иных иностранных военнослужащих заканчивала учебу и возвращалась домой, мы перед отъездом кое-кого спрашивали: что тебе, наш друг, подарить? Те, кто ехал туда, где шибко жарко, обычно просили холодильник. По тем временам, в 70-е годы, это был дефицит, но мы, конечно, такое добро делали. А потом нам был звоночек: мол, вы там аккуратнее будьте! Вернулись, например, 15 человек арабов в страну, и только у одного холодильник. Почему? Видимо, это национальные спецслужбы нашу ошибку уловили, и мы такую информацию получили через возможности 1-го главка. Пришлось корректировать нашу деятельность.

— Перестали холодильники своим помощникам дарить?

— Не перестали. Но теперь дарили уже не одному — просто за хорошую учебу..

— Насколько знаю, из Киева вы потом опять поехали в Германию?

— Да, в 1975 году, в роли руководителя особого отдела Берлинского гарнизона — официально это называлось начальник особого отдела КГБ специальных частей ГСВГ

— Спецчасти — это что такое?

— В нашем контрразведывательном обеспечении находились такие объекты, как подразделения ГРУ Генштаба, разведуправление штаба ГСВГ, контрольно-пропускные пункты на обводе Берлина, 105-й пограничный полк специального назначения — в частности, один из батальонов этого полка выполнял задачи по сопровождению специальных грузов из знаменитого акционерного общества «Висмут». Был также ряд подразделений осназ на границах с Западным Берлином — то есть наша радиоконтрразведка; отдельный танковый батальон специального назначения и некоторые другие подразделения ГСВГ. А также объекты в Западном

Берлине: наши войска, охранявшие памятник в Тиргартене, тюрьму Шпандау с известным военным преступником Гессом, Берлинский центр воздушной безопасности, наши так называемые военные миссии связи отдела внешних сношений штаба ГСВГ… Для особого отдела Берлинского гарнизона дислокация объектов обслуживания, а также их разноплановость при наличии постоянного внешнего контроля со стороны противника являлись серьезным обстоятельством.

— Что вы можете сказать о тогдашней оперативной обстановке?

— В 1970-е годы Большой Берлин оставался специфически интересным местом и для нас, и для западных разведок: БНД, ЦРУ, РУМО, английские и французские спецслужбы трудились там активно. Несмотря на «разрядку» — она по тем временам действительно просматривалась, — основные направления разведывательно-подрывной деятельности спецслужб противника были сосредоточены на нашей стране и ее Вооруженных силах. Полумиллионная группировка наших войск в ГСВГ особенно интересовала спецслужбы противника. Противник, в частности, пытался получить информацию о новых видах советского вооружения, поступающих в Группу, — как раз в этот период сюда начали поступать новые ракетные и зенитно-ракетные комплексы и иная интересная техника.