Мертвые канарейки не поют - Антон Леонтьев

Еросян, сверкнув темными глазами, подтвердил:

– Всегда. Если я верно интерпретирую ваш вопрос, вы согласились на мое предложение? Похвально. Уломать вас оказалось даже легче, чем я думал.

Рита заерзала и произнесла:

– А вы всегда такой бесцеремонный и прямолинейный?

Медиамагнат без тени улыбки ответил:

– Встречный вопрос: вы всегда со своим боссом разговариваете подобным образом?

Воцарилось молчание, и после паузы Еросян произнес тоном, в котором угадывалось одобрение:

– Видимо, всегда. Это мне нравится. Уж лучше откровенность, чем лизоблюдство. Итак, вы будете работать на меня?

Рита, снова заерзав, сказала:

– Понимаете, я не могу уехать отсюда.

– Ерунда, можете. Уехать можно отовсюду, даже если вас насильно удерживают. Затратив на это, разумеется, гораздо больше энергии и сил, но можно. Этот город сжирает вас заживо, разве вы не видите? Вас ничего хорошего тут не ждет.

– Мои родители… – начала Рита и вдруг вспомнила, что отец умер. И послезавтра будут похороны, организованные этим странным московским медиамагнатом, который так не похож на всех этих олигархов, о которых она знала из СМИ.

– Ваш отец умер. Ваша матушка инвалид…

Рита вздрогнула, а Еросян продолжал:

– Извините, если формулирую слишком откровенно, но я успел ознакомиться с фактами. Кстати, вы ведь подумали о том, что квалифицированное лечение вашей матушке могут оказать только в специализированном столичном реабилитационном центре? Его основатель и директор, а по совместительству главный врач, мой хороший друг.

Дрогнув, Рита прошептала:

– И что вы за это хотите?

Настал черед Еросяна громко произнести:

– Что?

Рита запнулась. Бесплатный сыр бывает только в мышеловке. Зачем он все это делает? Предлагает ей высокооплачиваемую работу в Москве, обещает устроить маму в специализированный реабилитационный центр?

Только для того, чтобы… Чтобы заполучить ее в постель?

Рита продолжала молчать, а Еросян, на лице которого застыла странная гримаса, приблизился к кровати и произнес:

– Я же сказал вам, что вы – моя инвестиция. Вы сами не понимаете, насколько вы круты. Вы станете украшением моего отдела расследований. А те, кто мне нужен, получают всё!

Он сверкнул глазами и добавил:

– И ничего личного. Я не одобряю романтических и сексуальных отношений на рабочем месте, тем более в случае, когда один босс, а другая – подчиненная. Это до добра не доводит. Надеюсь, я выразился ясно?

Рита, вздохнув, вдруг ощутила, что по ее щекам катятся слезы. Если бы Еросян стал ее утешать, она бы поняла, что он врет.

А такие правильные слова говорит лишь для того, чтобы добиться ее расположения и завоевать ее доверие.

Но медиамагнат, взглянув на часы, произнес:

– Сейчас вам требуется помощь. Пройдете начальный курс в этой клинике, переедете через два-три месяца в Москву, продолжите сеансы у столичного психолога, начнете работать у меня в холдинге, и все будет хорошо. И для вас, и для меня. А больше мне ничего не требуется. Желаю хорошего дня!

И он вышел из палаты.

Ворвавшийся Антон закричал:

– Мать, ну что? Как все было? Ты что такая… задумчивая?

Рита, откинувшись на подушки, сказала:

– Думаю, мне сейчас сделали предложение, от которого я не могу отказаться.

Похороны отца, как и обещал Еросян, прошли скромно, но достойно. Медиамагнат к тому времени уже отбыл в столицу, а Рита подписала трудовой договор, который предусматривал, что она приступит к работе в отделе журналистских расследований медиахолдинга Еросяна с осени.

Когда церемония завершилась, а рабочие быстро засыпали могилу, Рита заметила стоявшего поодаль с роскошным букетом Гошу Барковского. Антон, сопровождавший ее, распетушился и заявил:

– Набить этому уроду морду, мать? Закатать в асфальт? Тут, на кладбище, живьем закопать?

Рита, отослав Антона, подошла к Гоше. Тот принес ей свои соболезнования, добавив:

– Ну, у нас с тобой такая традиция – встречаться на кладбище…

Он положил цветы на могилу отца Риты, а она сказала:

– Сначала твой, а теперь мой…

Гоша вздохнул, попытался снова принести извинения, а Рита ответила:

– Понимаешь, мне дали хороший совет: прошлое потому и прошлое, что оно прошло. Если оно не прошло, то это не прошлое, а настоящее. Прошлое исправить нельзя, можно изменить только настоящее, ну, и посредством этого будущее. Все остальное – тщетные усилия и большая глупость. Потому что, пытаясь изменить прошлое, ты разрушаешь будущее. Все на самом деле очень просто, не так ли?

Поднявшись, Гоша виновато заметил:

– Значит, ты приняла решение?

Рита сказала:

– Да, приняла. Я уезжаю. Вместе с мамой. Советую и тебе покинуть этот страшный город, который разрушил и меня, и тебя.

Молодой человек, вздохнув, ответил:

– Думаю, ты права. Кстати, я хотел сказать, что… Я нашел кассету, ну, ту, которой отец меня шантажировал. Она была в одном из его многочисленных тайников. Я сначала думал отдать ее прокуратуре, а потом уничтожил…

Рита, разворачиваясь, сказала:

– Ну что же, быть может, у тебя тоже есть шанс. Как и у меня! Прощай, Гоша Барковский!

И зашагала к ожидавшему ее Антону.

Последовавшие недели были заполнены долгими беседами с миловидной приятной докторшей. В результативность этих сеансов Рита не верила, но с удивлением заметила, что ее начинает отпускать.

Немного, совсем немного, постепенно, миллиметр за миллиметром – но отпускать.

Она научилась не забывать весь тот кошмар, в который оказалась вовлечена против своей воли, а жить будущим, не игнорируя прошлого.

Но и не позволяя прошлому диктовать себе условия.

Параллельно Рита посещала Антона в редакции «Городского сплетника», который ее друг и товарищ перекраивал на новый лад. Процесс был тяжелый, но очень креативный и интересный.

Сама не замечая этого, Рита увлеклась этим делом, а однажды в середине августа докторша ей вдруг сказала:

– Скажу честно, я была весьма скептична относительно того, что этих недель будет достаточно, чтобы хоть как-то поставить вас на ноги, но прогноз у вас позитивный. Вы явно хотите выздороветь, и это важнее всего. Я сомневаюсь, что вам целесообразно так рано выходить на работу, стоит задуматься над тем, чтобы…

– Не стоит! – ответила Рита. – Понимаете, я два раза пыталась покончить с собой. И, уверяю вас, третьего не будет! Мне нравится жить, и я хочу жить. И побыстрее смотаться отсюда…