Наше будущее - Джей Эшер

Тайсон садится в бассейне и прислоняется к обитому мягким материалом бортику. Мы вычерпали уже столько шаров, что его коленки торчат среди шариков как два островка в разноцветном море. Он смотрит на меня сквозь сетку.

– Никогда не хотел сделать Келлан больно. В прошлый раз я просто еще не был готов к нашим отношениям.

– Но ты же понимаешь, почему Эмма волнуется, – говорю. – Когда вы расстались в прошлый раз, Келлан чуть не рехнулась.

Тайсон поднимает красный шар и метким броском запускает его в голубую пластиковую трубу. Мяч долетает до самого верха, а потом скользит вниз.

– Мы с ней нравимся друг другу, – наконец говорит он. – И мы оба хорошенько обдумали все в этом году. Просто не знаю, что еще мы должны сделать.

Что я могу ему сказать? Тайсон пытается понять, позволить ли себе влюбиться в ту, в которую он на самом деле уже влюблен. У меня ситуация другая. По идее, я должен влюбиться в Сидни, и на первый взгляд все вроде бы складывается самым подходящим образом. Но когда думаю о своем будущем, я совсем не уверен, что хочу именно такое будущее.

Я возвращаюсь домой поздно, над входной дверью горит свет. Прислонив скейт к двери, лезу в карман за ключом. Слышу, как внутри разговаривают родители. Даже если они ничего не скажут мне сейчас, уверен, что папа выразительно глянет на часы, молча напоминая, что я на грани нарушения.

В доме Эммы почти нет света, только в темных окнах гостиной на первом этаже мелькают голубые отблески от телевизора. На втором этаже свет не горит.

Я пересекаю газон между нашими домами, прислушиваясь к звону ветряных колокольчиков на ее веранде. Когда Мартин их повесил, Эмма пожаловалась, что он вмешивается в ее жизнь даже звуками.

Осторожно подхожу к окну гостиной и заглядываю внутрь. В центре комнаты, на диване, положив голову на подлокотник, лежит спящая Эмма. Она повернута лицом к экрану, но телевизор стоит под таким углом, что я не могу разглядеть, что же она смотрела.

Мне очень не хватает Эммы. Я хотел бы сейчас сидеть рядом с ней, на этом диване, даже если бы мы не разговаривали друг с другом и она продолжала спать.

– Эмма! – зовет снизу мама.

Я бросаю взгляд на будильник: до звонка еще десять минут.

– Эмма!

Я со стоном натягиваю покрывало на голову. Вчера вечером я уснула прямо на диване и добралась до кровати только в два часа ночи. Когда поднялась наверх, в ванной Джоша еще горел свет. Когда ему не спится, он иногда встает и принимает душ посреди ночи. Я подумала, не поморгать ли ему светом. Если бы он посигналил в ответ, я бы приложила записку к стеклу, как мы делали в детстве. Но я решила не беспокоить его. Джош не хочет разговаривать со мной. Он провел полдня с Сидни, это начало его будущей жизни с ней.

Слышу, как мама поднимается по лестнице, и устало пытаюсь сообразить, что я такого могла натворить, чтобы рассердить ее. Вчера вечером я не видела ее и Мартина, они уехали в Питтсбург покупать кухонные шкафы. Я поужинала, поставила грязную посуду в посудомойку и даже вытерла стол, прежде чем сесть смотреть «Мир Уэйна».

На маме желтое платье, волосы зачесаны назад под ленту того же цвета. Нахмурившись, она показывает мне видеокассету:

– «Мир Уэйна», серьезно, Эмма?

Я потираю затекшее плечо:

– И ради этого ты меня разбудила?

– Нет, не ради этого. – Она показывает мне другую кассету. – А вот из-за этого!

Я беру с тумбочки резинку и стягиваю волосы в хвост:

– Можешь говорить конкретнее?

– Ты вытащила чистую кассету, чтобы посмотреть свой «Мир Уэйна». – Она сердито сжимает губы.

Я пожимаю плечами. Может, и вытащила. Не помню я никакую кассету.

– Мы записываем шоу Сейнфилда, настроили видеоплеер на запись.

– Извини.

– Записываем его каждый четверг, Эмма, и ты это знаешь. – Она переводит взгляд на постер с видом океана у меня над столом, потом снова на меня. – Мы с Мартином обеспокоены тем, что ты не уважаешь дом, в котором живешь.

– Не уважаю дом? – Я сажусь на постели. – О чем ты, вообще, говоришь?

Она показывает на пол перед подзеркальником:

– Мартин заметил, что здесь пятно. Эмма, мы только что положили новый ковер, а ты уже умудрилась что-то на него пролить?

Мне так не хочется говорить об этом. Глупо было разливать воду, но это был далеко не самый глупый мой поступок в тот день.

– Я пробовала почистить пятно.

– Тебе надо было попросить нас помочь. У нас есть специальные средства от пятен…

Стоп!

– А что Мартин вообще делал в моей комнате?

Она вздыхает:

– Они заходили с подрядчиком кое-что замерить.

Я выскакиваю из постели и натягиваю шорты. Мне совсем не хочется сейчас ссориться с мамой, особенно после наших скандалов с Джошем и отцом, но я не могу оставить это просто так.

– Мы планируем сделать в этой комнате кабинет для него, – добавляет мама. – Но это, разумеется, в будущем, когда ты окончишь школу.

– Это чушь какая-то! – Сердце у меня начинает колотиться, я поднимаю руки к вискам. – Шестнадцать лет эта комната была моей, и она по-прежнему моя. Может, Мартин и планирует когда-нибудь устроить здесь свой кабинет, но пока что я не давала ему разрешения заходить сюда, когда ему вздумается.

Мама кладет обе кассеты на комод.

– Мне очень жаль, что вы пропустили шоу, – я открываю ящик и вытаскиваю зеленую футболку и джинсовые шорты. – Спрошу, может, кто-нибудь из друзей записал его вчера. Но тебе нужно сказать Мартину, чтобы пока отложил свои планы на захват моей территории.

Мама молча смотрит вдаль, словно стараясь сдержать слезы:

– Для нас всех это был трудный период привыкания.

Думаю, не напомнить ли ей, что один период привыкания уже был, когда они с отцом развелись, потом был короткий период привыкания к Эрику. Мне надоело привыкать.

– Просто скажи Мартину, чтобы не заходил в мою комнату, – говорю я.

* * *

Таково мое будущее сегодня утром. Там не сказано, замужем ли я или одинока. Но теперь оказывается, что я окончила Университет Сан-Диего и живу в Окленде, штат Калифорния.

Последнее сообщение, которое я написала, датировано средой.

Фотография теперь черно-белая, похожая на силуэт. У меня волосы до плеч, и я играю на саксофоне перед открытым окном.