Белая роза - Глен Кук

Одноглазого раздели. Гоблин кудахтал и танцевал джигу.

– Растяните его футов на десять, парни, – советовал он. – Мозги-то все равно комариные!

Кто-то попытался отвесить Гоблину оплеуху. Тот едва заметно отклонился. Стражник промахнулся совершенно, даже рука обороняющегося Гоблина едва задела его, но когда стражник поднес ладонь к лицу…

Десять тысяч кровавых точек. Складывавшихся в узор. Почти татуировку. Две сплетенные змеи, впившиеся друг другу в шеи. Если у змеи шея – это место сразу за головой.

Отвлечение. Я-то сразу понял. Через мгновение я перевел взгляд на Одноглазого. Тот ухмылялся.

Стражники, которым полагалось его растягивать, после грозного рыка полковника вернулись к своему занятию. Сироп чувствовал себя исключительно неуютно. У него уже зародилось подозрение, что дело тут нечисто, но пугаться он отказывался.

Палачи подступили к Одноглазому. Живот негра вспучился. И из пупка показался здоровенный премерзкий паук. Он подтянулся на двух лапках, потом вылез и расправил остальные. Брюшко его было с фалангу моего большого пальца. Паук отошел в сторонку, и на свет вылез еще один. Первый тем временем проковылял по ноге Одноглазого к мужику, державшему ворот, к которому прикреплялись ноги колдуна. Глаза стражника вылезли из орбит. Он повернулся к начальнику.

В подвале воцарилась абсолютная тишина. По-моему, имперцы забыли даже, как дышать.

Из раздувшегося брюха Одноглазого вылез еще один паук. И еще. С каждой новой тварью колдун чуть заметно уменьшался в размерах. Лицо его менялось, медленно превращаясь в морду паука, каким тот видится вблизи, – если у вас хватит духу посмотреть.

Гоблин хихикнул.

– Крути ворот! – взревел Сироп. Стражник в ногах Одноглазого попытался. Паук вскарабкался по рычагу ему на руку. Стражник заорал и взмахом руки отшвырнул восьминогого в тень.

– Полковник, – проговорил я самым обыденным голосом, на какой был способен, – это уже зашло достаточно далеко. Давайте не доводить до травм.

Стражников была целая толпа, а нас – только четверо, и Сиропу очень хотелось на это положиться. Но несколько его людей уже двинулись к выходу. Большинство отступило от нас. И все смотрели на полковника.

Проклятый придурок Гоблин. Энтузиазм его занес.

– Притормози, Костоправ, – пискнул он. – Это же такой шанс. Пусть немного потянут Одноглазого.

Я заметил, как озарился взгляд Сиропа, как тот ни пытался это скрыть.

– Чтоб ты провалился, Гоблин. Ты же нас выдал! Ну, поговорим мы еще с тобой! Ну так что, полковник? Мы сильнее. Как вы теперь поняли.

Сироп избрал лучшую часть доблести.

– Освободить его, – приказал он палачу.

Одноглазый был весь покрыт пауками. Теперь они вылезали у него изо рта и ушей. От избытка энтузиазма он порождал самые яркие разновидности – охотников, прыгунов, плетельщиков паутины. Все большие и гнусные. Стражники к нему подходить отказывались.

– Постой в дверях, – приказал я Следопыту. – Никого не выпускай.

Это он понял без труда. Я отвязал колдуна. Пришлось напоминать себе, что пауки – всего лишь иллюзия.

Ничего себе миражик. Я ощущал этих тварюшек… С некоторым запозданием я сообразил, что легионы Одноглазого идут на Гоблина маршем.

– Черт побери. Одноглазый! Ты когда-нибудь повзрослеешь? – Мало этому сукину сыну имперцам головы дурить, он еще с Гоблином должен в игрушки играть. Я повернулся к Гоблину: – Если ты хоть что-нибудь сейчас сотворишь, хрен ты мне еще из Дыры вылезешь! Полковник Сироп. Не могу сказать, что ваше гостеприимство меня порадовало. Не соизволите ли отойти в сторону? И мы вас покинем. - Сироп неохотно махнул рукой. Половина его людей отказались идти мимо пауков. – Одноглазый, шутки кончились. Сейчас ноги уносим. Ну?

Колдун сделал жест. Его восьминогие войска метнулись в тень под дыбой и сгинули в той безумной бездне, откуда подобные твари вылезают. Сам Одноглазый встал рядом со Следопытом. Вид у него был петушиный. Мы теперь неделями будем слушать, как он нас спас. Если выживем.

Я отправил к ним Гоблина, потом подошел сам.

– Я хочу покинуть эту комнату бесшумно, – сказал я колдунам – И чтобы дверь была закупорена не хуже стены. А потом мне нужно найти пресловутого Грая.

– Ладно, – ответил Гоблин и с бесовским блеском в глазах добавил – Пока, полковник. Очень было весело.

Сироп не стал сыпать угрозами. Очень разумно с его стороны.

Колдуны закупоривали комнату минут десять – на мой взгляд, подозрительно долго. У меня зародились подозрения, но тут же исчезли, когда колдуны заявили, что дело сделано, а нужный нам человек – в соседнем здании.

А следовало прислушаться к моим подозрениям.

Через пять минут мы стояли на пороге дома, где предположительно находился Грай. Добрались мы туда без всяких трудностей.

– Секундочку, Костоправ, – бросил Одноглазый. Он повернулся к дому, откуда мы вышли, и щелкнул пальцами.

Дом рухнул.

– Ты ублюдок, – прошептал я. – Какого беса ты это сделал?

– Теперь никто не знает, кто мы такие.

– А по чьей милости они это узнали?

– Мы отрубили змее голову. Кроме того, в такой суматохе мы могли бы украсть и драгоценности самой Госпожи.

– Да? – Обязательно найдется кто-то, видевший, как нас привели. И, повстречав нас на свободе, этот кто-то очень удивится. – Скажи мне, о гений, нашел ли ты нужные мне бумаги, прежде чем разносить эту халупу? Если они там, ты их у меня руками будешь откапывать.

Лицо Одноглазого вытянулось. Этого следовало ожидать. Такое уж мое невезение. А у Одноглазого – характер. Он всегда вначале делает, а потом – думает.

– Сперва разберемся с Граем, – сказал я. – Пошли.

Выломав дверь, мы обнаружили внутри выбежавшего на шум Кожуха.

– Эй, приятель, – сказал Одноглазый, тыкая пальцем в грудь Кожуху. Тот отступил. – Да-да, это твои старые друзья.

Следопыт за моей спиной пялился во двор. Штаб рухнул совершенно, под развалинами бился и трещал огонь. Из-за угла выхромал пес Жабодав.

– Ты только посмотри. – Я ткнул Гоблина в плечо. – Да он бежит. – Я повернулся к Кожуху: – Веди нас к своему приятелю, Граю.

Очень ему не хотелось подчиняться.

– Спорить не надо. Не в настроении мы. Шевелись, или мы пройдем по твоим костям.

Двор заполняли орущие солдаты. Нас никто не замечал. Приковылял пес Жабодав, обнюхал Следопытовы лодыжки, басисто рыкнул. Следопыт просиял.

Мы протолкались мимо Кожуха в дом.

– К Граю, – напомнил я ему.

Солдатик провел нас в комнату, где единственная масляная лампа освещала лицо лежащего на аккуратно застеленной кровати. Кожух подкрутил лампу.