От Дубно до Ростова - Алексей Исаев

Значительную роль в воздействии на артиллерийские и тыловые части соединений играла авиация. Одной из важнейших целей немецких самолетов были пункты управления войсками. В 18.00 26 июня 1941 г. 18 самолетов противника подвергли тяжелой бомбардировке командный пункт 15–го механизированного корпуса в районе селения Топорув. Судя по всему, это были Не–111 55 бомбардировочной эскадры KG–55 Гриф. В ходе бомбардировки был тяжело контужен командир корпуса Игнатий Иванович Карпезо. Командование принял заместитель командира корпуса полковник Г. И. Ермолаев. В отчете командира 15–го механизированного корпуса указывается, что в ходе отражения налета 10–мм зенитным артиллерийским дивизионом и пулеметным огнем зенитных установок было сбито 7 немецких самолетов, но в списке потерь 55 бомбардировочной эскадры числятся два Не–111, потерянные в этом районе. Один (командир экипажа лейтенант Гельмут Шторк) не вернулся из вылета, второй был сбит огнем с земли, командир экипажа и бортстрелок получили ранения.

Поскольку соединения 15–го механизированного корпуса были скованы атаками подошедших немецких дивизий, первую скрипку в контрударе Юго-Западного фронта 26 июня играл 8–й механизированный корпус. В бесконечных маршах по дорогам в течение трех суток корпус потерял почти 50 % танков вышедшими из строя по техническим причинам и отставшими. Отставание вследствие поломок или по каким-то другим причинам было одним из самых неприятных последствий почти что 500–километрового марша корпуса. Достаточно характерная история отставших была рассказана Иваном Ерастовичем Смоляковым, служившим в июне 1941 г. механиком — водителем тяжелого танка Т–35 34–й танковой дивизии:

«Километрах в восьмидесяти за Львовом *речь идет о 24 июня. — А. И.** у нас радиатор потек. Встали мы, и встали надолго. Какой-то майор на полуторке подъехал, передал приказ — место сосредоточения юго-западнее Бродов, завтра к вечеру. А мы остались чиниться. Прокопались весь день и часть ночи. Пошли догонять полк. К утру догнали колонну, но не нашего, а соседнего, 68–го полка. Не дошли до Бродов километров пятьдесят (это уже 27–го вечером было), новый приказ — повернуть на юг, на Золочев, а оттуда на Тарнополь…»[179]

Как мы видим, этот Т–35 в дубненских боях не участвовал, можно сказать, проехал мимо них. И такая судьба была уготована половине состава 8–го механизированного корпуса.

Задачей наступления корпуса Д. И. Рябышева был выход в район Берестечко — населенного пункта, лежавшего на шоссе, идущем от границы к Дубно и Кременцу. Противостояла соединениям 8–го механизированного корпуса одна из боевых групп 16 танковой дивизии XXXXVIII моторизованного корпуса. Обычно на наших картах рисуют дивизию Ганса — Валентина Хубе целиком в полосе удара мехкорпуса Д. И. Рябышева. Но это не соответствует действительности, в официальной истории соединения порядок продвижения описывается так:

«Дивизия продвигалась не очень плотными порядками. Маршевая группа Сиккенуса с командиром дивизии во главе находилась довольно далеко от остальных войск, двигаясь через населенный пункт Поповцы к заболоченному участку р. Иква, по другую сторону которого лежал Кременец в 125 км восточнее демаркационной линии»[180].

Таким образом, на пути танкистов Попеля и Рябышева оказалась примерно половина 16 танковой дивизии. Однако немцы были предупреждены о появлении крупных масс советских танков воздушной разведкой:

«Утром 26.06.1941 разведывательная авиация доложила о большом скоплении танковых сил противника на направлении удара 16 танковой дивизии. Советские дивизии из района Карпат и Лемберга передвигались по до настоящего момента неизвестной дороге, ведущей с юга на север через Ситно, Вербу, Дубно и Ровно. Их целью было, по-видимому, перекрыть основной путь на Житомир и Киев»[181].

Кто предупрежден, тот вооружен, и немецкие танкисты и мотопехота заняли оборону. Ударная группа 8–го механизированного корпуса в составе 12–й и 34–й танковых дивизий начала наступление в 9.00 утра 26 июня. К концу дня дивизии продвинулись на 10–15 км, понеся сравнительно небольшие потери в танках. Части 12–й танковой дивизии ТА. Мишанина захватили к исходу дня высоты севернее Лешнюв (12 км южнее Берестечко), потеряв при этом 8 танков подбитыми и 2 танка завязшими в болоте. Самый серьезный удар по 12–й танковой дивизии был нанесен с воздуха, немецкой авиацией были подбиты все тракторы артиллерийского полка, погибла большая часть орудийных расчетов. Этот успех стоил эскадре KG 55 одного Не–111, потерянного от огня с земли в районе Бродов. 34–я танковая дивизия И. В. Васильева овладела районом Хотын — Редкув — Коморувка (10–12 км юго-восточнее Берестечко), потеряв всего 5 танков, из которых 4 танка были подбиты, а 1 танк сгорел. В своей статье о дубненских боях в «Военно-историческом журнале» Д. И. Рябышев несколько завысил результаты действий дивизии, выведя ее к населенному пункту Остров (7 км юго-восточнее Берестечко). В 13.00 в бой вступила 7 моторизованная дивизия, но особых успехов не достигла и осталась на занимаемом рубеже до наступления темноты. Нельзя сказать, что механизированный корпус Д. И. Рябышева достиг каких-то выдающихся успехов, но 12–я танковая дивизия преодолела водные преграды, лежащие на пути наступления, и до Берестечко оставалось всего 12 км по прямой вдоль дороги Лешнев — Берестечко. Захват городка Берестечко или даже заявленного Д. И. Рябышевым как уже занятого населенного пункта Остров означал перехват основной питающей магистрали XXXVIII армейского моторизованного корпуса немцев. Однако в оперативной сводке штаба Юго-Западного фронта от 20.00 26 июня результат боя описан просто уничижительно:

«8–й механизированный корпус в 9.00 26.6.41 г. нерешительно атаковал механизированные части противника из района Броды в направлении Берестечко и, не имея достаточной поддержки авиацией и со стороны соседа слева — 15–го механизированного корпуса, остановлен противником в исходном для атаки районе»[182].

Оснований для излишнего оптимизма начало наступления соединений Д. И. Рябышева не дало, но фраза «остановлен в исходном для атаки районе», очевидно, не соответствует действительности. Частям 16 танковой дивизии удалось лишь частично сдержать продвижение советских танковых дивизий:

«Бойцы получили первое представление о том, с каким упорством русские обороняли свои позиции, свою родину. Они „познакомились“ с советским танком Т–34, технически превосходившим их боевые машины. Колоссам КВ–1 и КВ–2 с их 7,62–мм длинноствольными орудиями едва ли мог что-то противопоставить даже немецкий Panzer III с его укороченной 5–см пушкой. Для подавления танков противника пришлось привлекать зенитную и полевую артиллерию. Однако напрасно головной эшелон и 16–й артиллерийский батальон ожидали вечером горючего, боеприпасов и снабжения. Двигавшиеся следом ударная группа, пехота, артиллерия и эшелон снабжения были отрезаны танковыми частями противника и вели тяжелые бои. Головная группа была отделена от основных ударных сил дивизии»[183].