Пацаны, не стреляйте друг в друга - Владимир Колычев

– И что, если с глушителем?

– Личность убитого установлена. Полунин Алексей Васильевич, восемьдесят восьмого года рождения. Отец – важный чин в правительстве Московской области, мать – домохозяйка...

– Насколько важный?

– На уровне министерства. Какого – не знаю.

– Час от часу не легче... Отец уже знает?

– Пока нет. Но слухи по поселку уже ползут...

– Сообщить надо, – замялся Сагальцев.

– Это без меня.

– Почему?

– Во-первых, я всего лишь капитан. Чином, так сказать, не вышел.

– А во-вторых?

– Какая разница, что во-вторых. Все равно тебе идти. Ты же у нас полковник...

– Ну спасибо, удружил...

Сагальцев скорбно вздохнул и понес черную весть человеку, от которого, возможно, зависела его дальнейшая судьба. Панфилов же направился к следователю Фомичеву, который обследовал участок между кюветом и забором из железных прутьев.

Майор Фомичев увидел его, остановил движением руки.

– Мешаю? – спросил Панфилов.

– Да в общем-то нет...

Следователь сам подошел к нему, кивком головы показал на забор.

– Наследил убийца... Кровь на поперечине оставил...

Фомичев подвел его к месту, на которое показывал.

Забор состоял из железных прутьев, зафиксированных двумя уголковыми поперечинами. Ими можно было воспользоваться как ступенями лестницы, чтобы преодолеть препятствие. Нижняя полоса была грязной от следов множества ног. Судя по едва заметной тропке, которая тянулась к забору через кювет, в этом месте забор форсировали не однажды. Но последний след оставила нога в обуви с пятнами, которые Фомичев принял за кровь. И Панфилов не стал спорить с ним. Убийце действительно выгодно было, сбросив жертву в кювет, скрыться с места преступления через забор.

– Собаку бы сюда, – сказал Панфилов.

– Поздно, – покачал головой Фомичев. – След уже остыл. Предположительно смерть наступила в районе полуночи, максимум в третьем часу... Подробный анализ покажет более точное время, но, в любом случае, прошло не меньше восьми часов. К тому же след ведет в лес, а там ручьи, которые в озеро впадают, вода, в которой, возможно, преступник намочил ноги...

– Не знаю, как насчет ручьев, но там пляж. И лодочная стоянка. Сам я там не был, но слышал, что стоянка охраняется. Может, ночной сторож что-то видел...

– Вот вы бы этим сторожем и занялись, – оживился майор. И снова показал на забор. – А то у нас еще работа... Может, отпечатки пальцев оставил. Или хотя бы частицы одежды...

Панфилов уже собрался уходить, когда к Фомичеву подбежал возбужденный оперативник из его бригады.

– Вячеслав Владимирович! Смотрите!

В двух пальцах он держал небольшой целлофановый пакетик, на дне которого покоились две гильзы.

– Еще две нашел! Такие же!

– Где? – удивленно спросил Марк Илларионович.

– Там же, только чуть дальше по дороге. Убийца на ходу стрелял. Два раза промазал, на третий попал... Может, еще и четвертую гильзу найдем. Может, и пятую... Или даже все восемь...

– Восемь вряд ли, но искать нужно...

– Я думал, это киллер работал, – в раздумье сказал Панфилов. – Но если он мазал, то какой киллер...

– Начинающий, – пожал плечами Фомичев. – Или вовсе не киллер...

– Когда, говоришь, смерть наступила?

– Я думаю, в районе часа ночи, плюс-минус полтора часа...

– В этом плюс-минусе и граната взорвалась...

– Было дело, – задумавшись, кивнул Фомичев.

– Мы думали, что ее Грецкий из окна своего дома кинул. А она, возможно, с другой стороны прилетела. Через забор ее бросили, с озера...

– Очень даже может быть.

– Преступник бросил гранату и бегом в сторону леса. А тут случайный прохожий... Возможно, на нем не было маски...

– Зато был пистолет, – продолжил следователь.

– И с глушителем... Маску надеть не догадался, а пистолет прихватил...

– Если маски не было, значит, дилетант... И стреляет не очень...

– Не очень хорошо, но все-таки попал...

Панфилов увидел, как со стороны первого дома к месту происшествия приближается процессия. Быстро шагающий мужчина с широко распахнутыми от ужаса глазами, едва поспевающая за ним женщина в таком же шокированном состоянии. Взлохмаченный Сагальцев позади, что-то говорит, но его никто не слушает.

Зная, куда и зачем ходил начальник РОВД, не сложно было догадаться, кто сейчас шел к погибшему парню. Панфилов не причислял себя к поклонникам душераздирающих сцен, поэтому поспешил ретироваться. Тем более что ему было чем заняться.

Через забор перелезать он не стал. Пошел по малозаметной тропке, тянущейся вдоль него к воротам, через которые можно было попасть на пляж. Вышел к ним, свернул на хорошо натоптанную тропу.

Он слышал, что эта тропа должна разветвляться на несколько более мелких, но не было ничего. Лес вокруг ухоженный, но тропинок никаких нет, сплошь и рядом трава нетоптаная.

Слабонатоптанную тропку он увидел только у пляжа, она примыкала к тротуарной дорожке со стороны поселка. Именно по этой тропке, возможно, и убегал преступник, перемахнув через забор. В этом же примерно месте от дорожки дальше в лес от озера тянулась гораздо более ярко выраженная тропка. Если убийца воспользовался ею, то он пробегал мимо небольшой деревянной сторожки, от которой вдоль озера тянулся целый ряд гаражей для лодок и катеров.

Их было не так уж много, этих гаражей, с полдюжины, не больше. И не удивительно, что из-за дефицита финансирования сторожка была похожа на лачугу бомжей на какой-нибудь свалке. И сами сторожа не вызывали абсолютно никаких симпатий. Их было двое, и от обоих остро разило сивушным перегаром и немытостью. Один спал на старой покосившейся кушетке, другой сидел на полу, свесив голову и спиной придерживая сие ложе, чтобы оно совсем не развалилось. На столе бардак, под ногами мусор, окна зашторены газетами...

Еще можно было понять, почему этих бомжей наняли в сторожа – чтобы меньше платить. Но самое удивительное, если им платили вообще. Ведь толку от них никакого.

Панфилов был в гражданском, поэтому для пущего эффекта пришлось показаться удостоверение. Но полудремлющий сторож отреагировал вяло. Зато резво вскочил на ноги, когда документы потребовали от него.

– Нет ничего, начальник, – пошатнувшись, сказал он.

Глаза сикось-накось, язык распухший. Вонь такая, что хоть нос зажимай.

– Почему?

– Сами мы не местные...