Зона Посещения. Протокол "Чума" - Дмитрий Лазарев

– Дочка? – вклиниваюсь я в словесный поток.

– Ну да, – энергично кивает та, что не Петровна. – Погостить приехала недавно. А тут… – Она сокрушенно качает головой. – Уж думаю, раз такие дела, может, мне к сыну в Иркутск уехать, пока оно тут не устаканится?

Эх, бабушка, не выйдет у тебя уехать. Хотя, если ты уже заражена, для Иркутска это к лучшему.

– Так ить я ж спрашивала, – вмешивается Петровна. – Автобусы-то не ходють.

– Как не ходють?! – тут же начинает хлопать крыльями не-Петровна.

Обо мне обе тут же забывают, так что вновь приходится перебивать, чтобы задать еще один важный вопрос.

– А муж ее дочки не приезжал ли часом? Друг он мой.

– Видеть не видели, – отвечает Петровна. – А только шумел тут недавно кто-то наверху, на четвертом этаже. В дверь долбился. Я уж выходить не стала, от греха. Мало ли…

– А может, то и не он был вовсе. – Ее подруге явно не терпится вернуться к автобусной теме. – А к Палычу из восемнадцатой кто приходил. Поди знай. Так ты на автовокзал ходила?

Мы с Ритой отворачиваемся и ныряем в подъезд. Вероятность того, что Сафронова из девятнадцатой и есть теща нашего Родиона, очень высокая. Поэтому я мрачен, а моя спутница очень старается не выглядеть в стиле я-же-тебе-говорила, но получается у нее не ахти.

Поднимаемся по лестнице, хотя я уже не очень понимаю зачем. Родиона тут уже нет: ушел или чего похуже. Жену его и тещу увезли на «Скорой». Куда он мог податься после такого, если, конечно, сам еще не заражен? Может, это знает Палыч из восемнадцатой? Да, точно, надо спросить его – похоже, это последняя ниточка к Родиону.

Звоню в восемнадцатую. Не открывают долго, и когда уже хочется плюнуть и уйти, кто-то наконец подходит. Открывает дверь, но не полностью – она остается на цепочке. В щели лицо человека под шестьдесят, хмурое, настороженное и осунувшееся. К счастью, глаза не красные и багровых кругов под ними нет. И с ногтями вроде нормально все. Впрочем, у таксиста тоже поначалу не было всех этих признаков.

– Здравствуйте, мы к соседке вашей. Ее зять Родион – наш друг. А говорят, ее с дочерью на «Скорой» увезли. Мы беспокоимся и…

Цепочка лязгает, и дверь распахивается раньше, чем я успеваю договорить.

– Жеваный крот, да тут такое творится! Заходите скорее, ну! Выручать парня надо!

Внутри аномалии

– Гребаный Экибастуз! – Нина Кармацких была в бешенстве.

– Не работает? – меланхолично осведомился Дмитрий.

– Нет, блин, я так ругаюсь из любви к искусству!

– Ну, было бы наивно надеяться, что Обломки не будут прогрессировать, а так и останутся на уровне Краснотайгинска.

– Вот спасибо, блин, утешил! Мне реально намного легче стало!

– Не путай функционал. – На фоне нервного возбуждения Нины спокойствие Дмитрия выглядело особенно возмутительно. – За утешениями – не ко мне. У меня другие задачи.

– Ну да, – пробормотала Кармацких. – Как я могла забыть!

– Я так полагаю, должен существовать план «Б». АПБР ко всему подходит основательно. Или я не прав?

– Да есть он, есть! – с досадой отозвалась Нина. – Только…

Она махнула рукой.

– Надо подойти совсем близко?

– Ближе некуда! Обломок в замке, в подземелье. Три заряда. Три проводных кнопочных пульта там же. Возможность выставить замедление. План подземелий и путь до замка прилагаются на офлайновых картах. Мне прислали, когда я была по ту сторону.

– Тебе нельзя туда, – бесцветным голосом озвучил ее мысли «лояльный». – Слишком близко к Обломку. Излучение…

– Я должна! – отчаянно выкрикнула Кармацких. – Приказ мне – мне и выполнять!

– Это самоубийство.

– Вколю себе антинову. Профилактически. Это поможет продержаться какое-то время и не оставит… последствий.

– Ну-ну… Хозяин – барин.

– А что у тебя?

– Как я и предполагал. Односторонняя проходимость. Войти можно, выйти нельзя. Обломок изолировал город. Полностью. Зона принципиально нового типа.

У Нины свело скулы.

– Зачем это ему? Обычно Зона открыта. Более того – она стремится расширяться.

– Ему зачем-то нужно замкнутое пространство. Не знаю. Эксперименты, возможно. Он что-то готовит. Что-то серьезное…

– И мерзкое, – мрачно закончила Нина.

– Наверняка.

Они помолчали. Причем, судя по виду «лояльного», он провалился в какое-то свое «нигде», и его оттуда надо было выковыривать.

– И что, ничего нельзя сделать с этой… односторонней проходимостью?

Дмитрий ответил не сразу, словно рубильник переключения «астрал – реал» слегка заклинило.

– Что-то можно. Но это выход только наполовину. Если, конечно, ты все еще намерена выполнить задание и у тебя не завалялся в кармане портативный телепорт.

– То есть?

– Я, пожалуй, смогу вскрыть аномалию с этой стороны. Но для этого, во-первых, нам нужно предельно ослабить, а лучше ликвидировать воздействие Обломка на пространство, а во-вторых – находиться здесь, у границы аномалии.

– И?..

Он вздохнул.

– Поясняю. – Слова «для тупых» не прозвучали, но в тоне «лояльного» читались достаточно явственно. – Мы просто не успеем. На сколько максимально ты сможешь выставить замедлитель?

– Двадцать минут. Там не часовой механизм. На конкретное время его не выставишь. Просто таймер.

– Интересно, кстати, почему. Впрочем, не важно. Это, – он обвел рукой вокруг, – не совсем наш мир. Это пространственный карман, созданный Обломком. Когда мы его законсервируем, карман просто схлопнется. За двадцать минут от замка до границы аномалии мы не добежим и даже не доедем, учитывая, что из подвалов еще выбраться надо. Вопросы есть?

Какие уж тут вопросы!

– Гребаный Экибастуз! – прозвучало с тихим отчаянием.

* * *

– Нам нужна машина, – сказала Нина Кармацких.

– Все же решила попытаться? – Дмитрий скептичен.

– У нас нет выбора.

– Это у меня нет выбора. У тебя есть. Пока есть. Ты еще можешь предоставить все мне и остаться здесь, у границы, благо тут интенсивность излучения пока невысокая. Мне нужно приблизительно полчаса, чтобы подготовить все для вскрытия аномалии. Отдай мне антинову и данные, как найти пульты. Когда я сделаю все, что нужно, и пространственный карман начнет коллапсировать, тебя должно выбросить наружу… теоретически.

– Нет.

Наградой за этот односложный ответ стала очередная страшноватая улыбка «лояльного».