Блюз перерождений - Майкл Пур

Бывает, что супергерои оказываются самыми обычными людьми, печатающими, как миллионы других, на своей клавиатуре.

Много веков назад Майло возглавил крестьянское восстание. С тысячу крестьян окружили замок лорда и потребовали снизить налоги. Им уже нечего было есть.

Лорд оторвался от обеда из жареной индейки и приказал двадцати лучникам подняться на стены и стрелять в осаждающих.

Десять крестьян упали среди колосьев и полевых цветов и умерли.

Оставшиеся девятьсот девяносто развернулись и дали деру.

– Что с вами, люди? – вопил Майло им вслед. И бросал камни в улепетывающие спины. – Вас так много, а их всего человек сорок!

С виду картина напоминала лошадь, которую донимает овод.

В бытность саксофонистом по имени Муки Андервуд Майло вышел на мост к городу Сельма, штат Алабама, вместе с сотнями других мужчин и женщин. По ту сторону моста их ждали полисмены с дубинками.

– Поворачивайте назад, – потребовали полисмены.

Демонстранты не повернули.

Копы принялись колошматить их дубинками.

Тогда демонстранты побежали, но многим сильно досталось.

Вспыхивали фотокамеры. Люди во всем мире увидели, что происходит.

– Пусть смотрят, – хрипел Муки, выплевывая собственную кровь. – Пусть видят. Это ведь и их задницы.

Нередко борьба со злом происходит тайно. Как башмачник Кошевар Милошевич, он сражался с СС, пряча книги у себя под половицами. Одни в Сопротивлении стреляли в солдат, другие подрывали поезда, а кто-то прятал книги и картины, не позволяя им попасть в руки нацистов.

В свою очередь, Милошевич владел редкой коллекцией польской порнографии. Когда война закончилась, он передал ее музею, и там ее с тайным наслаждением поместили в запасники. И по сей день, чтобы ее увидеть, нужно специальное разрешение.

Когда после той жизни он попал в Загробный мир, то узнал, что у Сюзи есть точная реплика всей коллекции.

– Ты рисковал жизнью ради этого? – спросила она.

Ее мимика была красноречива и постоянно менялась. Некоторые рисунки и фото были весьма затейливы. Были такие, где фигурировали пони.

– Если люди пытаются уничтожить искусство мыслить, любые формы искусства и мысли драгоценны, – пояснил Майло. – Мы вступаем на скользкий путь, когда говорим, что можно смотреть, а что нет. Это настоящее зло, сила материальной власти. Я только помогал сохранить людям выбор, чтобы они решали сами.

– Ясно, – прошептала она. – Я поняла.

После целый месяц Сюзи всегда держала под рукой один из альбомов.

– Борюсь со злом, – говорила она.

– Rozumiem, – отвечал он по-польски. – Понимаю.

Ковингтон, штат Огайо, 1948–1972

Когда рождаешься почти десять тысяч раз, сделать это вновь не так уж сложно.

Майло неплохо справился с болезненным сдавливанием и внезапным ярким светом. Как любой новорожденный, он не сразу понял, кто он и где. Но время шло, и он учился.

Он познавал эмоции. Иногда его переполняла необъятная лучезарная радость. Иногда он испытывал тревогу или бывал спокоен. Иногда злился, и тогда его кормили. Это он запомнил.

Не считая сообразительности и уверенности, Майло был в точности как другие младенцы. Но в его мозге – удивительном мозге – было нечто особенное. Нечто вроде выключателя. Как и весь его мозг, выключатель окончательно еще не оформился. Но для чего он? Неизвестно.

Рядом с Майло было существо, которое звалось Мамуля. Они жили в вагончике на ферме. Мамуля (ее имя было Джойс) работала на хозяев фермы, семью Смокер. Ухаживала за коровами. Коров было больше сотни, и Джойс работала не покладая рук.

Как-то утром Майло, которому исполнилось три, остался в коровнике на время дойки, чтобы мать не теряла его из виду. Услышав в углу, за ржавыми вилами, какое-то шуршанье, он обнаружил там гигантскую, мерзкого вида чешуйницу.

Насекомое таращилось на него жуткими блестящими глазками. В прошлой своей жизни оно было сутенером. Майло отыскал в пыли ржавый гвоздь и неторопливо проткнул чешуйницу, пригвоздив к дощатому полу.

Насекомое изогнулось в истерике, как сухой листок. Все дети делают подобные вещи, а потом переживают. Но Выключатель в голове Майло щелкнул, предупреждая угрызения совести. (Надо заметить, он не блокировал состояние, когда Майло не хватало воздуха в момент испуга или возбуждения. Мать называла это «астма».)

Через пять минут дойка окончилась, и Мамуля собралась отправлять коров на выпас.

– Майло! – позвала она.

– Бегу, Джойс! – ответил он и помчался навстречу.

На полу осталась лежать методично расчлененная чешуйница: бескрылая, крылышки сложены около в рядок. Безногая, ножки сложены в рядок. И безголовая, головка в его кармашке.

Когда он был в пятом классе, в Ковингтон приехала девочка по имени Джоди Паттербу. Родители ее, как и Джойс, нанялись работать на ферму. Войдя в первый раз в школьный автобус, она направилась прямо к Майло и сказала:

– По виду ты можешь быть в пятом классе.

Майло кивнул, не отрываясь от научно-фантастического романа, который читал.

– Не против, если я сяду рядом, чтобы знать, когда мне сойти? Мама сказала, что автобус останавливается в трех разных школах, а мне совсем не хочется случайно попасть в чужой класс. Меня зовут Джоди Паттербу.

– Майло Вуд.

Она села на соседнее кресло, оставив его читать дальше.

Но Майло уже не мог сосредоточиться на чтении. Его мысли занимала сидящая рядом волоокая шатенка Джоди Паттербу. В голове замигали новые лампочки. И слегка шевельнулось знакомое чувство удушья. Блокирующий выключатель бездействовал, изучая ситуацию. Позже на спортивной площадке, после долгого сентябрьского ливня, Майло топтал дождевых червей, как вдруг позади раздалось звонкое «Ой!». Сконфуженная Джоди Паттербу.

– Что ты делаешь? – спросила она.

– Ничего.

– Зачем ты убиваешь червей?

Майло не знал, что ответить. Ему совсем не понравилось, как смотрела на него Джоди.

– Пожалуй, я больше так не буду, – сказал он.

Она кивнула и ушла. У Майло немного защемило сердце, но Выключатель сразу же среагировал.

Родители Джоди открыли на северной окраине Ковингтона ферму по производству органической еды. Они растили свиней на мясо, но при жизни обращались с ними очень заботливо. Как-то в июне Джоди пригласила Майло и еще нескольких одноклассников отметить свой день рождения.

– Это Генри, – сообщил отец Джоди, когда поросенок ткнулся пятачком в ногу Майло и принялся жевать отворот его джинсов. Всей компанией они сидели за столом для пикника и ели лимонный кекс.