Победа вопреки Сталину. Фронтовик против сталинистов - Борис Горбачевский

Очень скоро на берегу Эльбы, где только недавно встречались американские и русские солдаты, состоялись еще встречи, о которых советская печать ничего не писала, и многие годы после них никто даже не догадывался, что такое здесь может произойти.

Оказывается, в Торгау находилась довольно большая тюрьма, где во время нацистского режима содержались уголовники. Обследовав ее, прибывшие на Эльбу смершевцы признали ее вполне годной для приема «возвращенцев».

Почти ежедневно они встречали прибывавшие баржи из американской зоны. Они везли так называемых перемещенных лиц из Тартемюнде. Приветливо встречая американцев, смершевцы моментально меняли свое поведение, как только баржи отчаливали от берега и уходили в обратную сторону. Появлялся старший офицер и грозным голосом кричал: «Эй, вы, предатели, собирайте свои вещички и стройтесь в колонну!» Появлялись солдаты с злобными собаками, готовыми вмиг броситься на людей и растерзать их.

Мужчины и женщины, оторопевшие и взволнованные от столь неожиданного их приема первыми советскими людьми, с которыми они увиделись, обмякли и покорно стали строиться в колонну… Их окружили автоматчики и без лишних слов повели в Торгау.

В одном крыле тюрьмы держали приговоренных к расстрелу власовцев. Сохранились рассказы, что оттуда через окна заключенные кричали: «Мы погибли за Родину, а не за Сталина!» Полковник, попавший в больницу, выяснив, что женщина-врач из «политических», ей сказал:

— Меня, очевидно, скоро расстреляют, но нашей ненависти к большевикам нет конца.

«Нет ничего более страшного в жизни, чем абсолютная невозможность изменить то, что вами уже сделано».

Голсуорси.

«Без штурма Берлина Россию ждала бы третья мировая война» — так категорически утверждает Валентин Фалин, ярый антизападник, в прошлом крупный партийный функционер, дипломат, доктор исторических наук. Свои взгляды он изложил в статье с одноименным названием.[51]

Поначалу Фалин пытается ответить на вопрос: оправданы ли были принесенные жертвы (почти 120 тыс.)[52]ради взятия Берлина под советский контроль и водружения Знамени Победы на Рейхстаге? Правда, существовала версия, скорее придуманная российским историком, будто немцы предлагали союзникам сдать Берлин без боя. Поведение вермахта на Западном фронте до последних дней войны не свидетельствует в пользу нее.

Отвечая на поставленный вопрос, Фалин считает, что взятие Берлина Красной Армией, несмотря на высокие потери, было не авантюрой, как трактуют некоторые западные историки, а глубоко продуманным политическим военным и психологическим шагом, рассчитанным на предотвращение новой войны, теперь уже с союзниками. Основной смысл такого шага, по мнению Фалина, заключался в демонстрации огромной мощи Красной Армии, способной в тот момент сокрушить любую силу. Так ли? Несколько предваряющих слов до нашего ответа.

Брать ли германскую столицу? С этим вопросом Уинстон Черчилль обратился не к президенту США Рузвельту, а к Эйзенхауэру как главнокомандующему союзных войск. «Война идет к концу, — сказал британский премьер-министр, — и теперь на первое место выходят политические проблемы. Поэтому прежде всего нам необходимо овладеть Берлином раньше русских. Ваши войска выйдут к Эльбе раньше советских дивизий и могут быстро преодолеть расстояние от реки до Берлина».

Эйзенхауэр заявил Черчиллю, что союзные войска не собираются брать Берлин, потому что он не представляет собой военной ценности. Кроме того, уже существует согласованная с русскими демаркационная линия, которая будет проходить в 150 километрах на запад от Берлина независимо от того, где остановятся союзные войска после победы. Кроме того, ответил Эйзенхауэр, мы подсчитали вероятные потери при движении к Берлину и овладении им. Они составят не менее 100 тыс. человек во имя не совсем понятного политического выигрыша. На этом разговор и окончился.

Что касается позиции Сталина — «брать Берлин любой ценой», — то она хорошо известна.

Когда военные доложили Верховному свои выводы и расчеты о высоких потерях, связанных со взятием Берлина, превращенного немецким командованием в город-крепость, Сталин, не задумавшись, ответил им: «Нам дешевой победы не надо!» И все, мальчики в штанишках с лампасами, вперед!

Красная Армия положила за осуществление сталинского решения не 120 тыс. человек, как пишет Фалин, а 300 тыс., если не больше. Кто считал? Жуков, Конев — вряд ли.

Я внимательно несколько раз прочитал воспоминания маршала И.С.Конева, командующего 1-м Украинским фронтом, о Берлинской операции. О человеческих потерях его армий ни слова, ни полслова! Правда, маршал сообщает о потере 800 танков и о ранении одного из его военачальников. О потерях на 1-м Белорусском фронте подробно рассказывают С.Я. Лавренов и И.М.Попов.[53]В этой книге названа цифра погибших на 1-м Белорусском фронте 140 тыс., а также потери свыше 2500 танков и САУ.

Была ли у союзников возможность взять Берлин раньше советских войск? Лидеры западных стран и Эйзенхауэр, а также Монтгомери считали, что была! В таком случае почему же они отдали столицу Германии Красной Армии? В частности, Рузвельт считал, что «…мы должны получить Берлин, а Советы пускай забирают территорию к Востоку».[54]Премьер-министр Черчилль и фельдмаршал Монтгомери определяли Берлин главной целью.

Очень скоро после Ялтинской конференции Черчилль высказал свое отношение о возможностях дальнейшего сотрудничества с Советским Союзом, который стал смертельной угрозой для свободного мира.

А теперь обратимся к конкретным фактам, изложенным Фалиным:

Утверждение первое. Якобы в марте 1945 года Западный фронт уже не существовал. Главнокомандующий союзных войск Дуайт Эйзенхауэр думает иначе. Свои взгляды на происходящие тогда события на Западном фронте он подробно изложил в своих мемуарах.[55]

«В марте 1945 года союзная армия форсировала Рейн, произошло кровопролитное сражение за Рурский бассейн… К 1 апреля союзные войска полностью окружили Рур… «Уже на территории собственно Германии, — пишет Эйзенхауэр, — наступали мощные группировки союзных войск. Немцы почти полностью потеряли Рур, Саар, Силезию. Остатки промышленности, рассредоточенные по всей центральной части Германии, уже не могли обеспечить армию, но она продолжала сражаться на фронтах. Система связи была так разрушена, что ни один нацистский руководитель не мог быть уверен, что его приказы дойдут до войск (связь была разрушена американской стратегической авиацией)».