Другие звезды - Евгений Гуляковский

— Какие, собственно, последствия вы имеете в виду?

— В какой-то момент гипнотическое давление, которое она постоянно испытывает, может превысить барьер ее сопротивляемости, и тогда… Тогда она выполнит все, что ей прикажут.

— Ну что же… Я учту ваше предупреждение, но, как вы правильно заметили, капитан здесь я.

Об одной вещи он не забывал ни на минуту — его каюта в отличие от медицинского отсека не была специально экранирована, и он не собирался принимать никаких новых мер безопасности.

Это был первый вечер, когда они вновь остались вдвоем. На стене горел ночник в виде старинной электрической лампы, а на столике, в углу, стояло блюдо с опостылевшими всем грибными котлетами. Но Неверов любил поужинать поздно ночью, перед самым сном, и, чтобы никого не беспокоить, всегда брал к себе это блюдо. Сегодня он захватил еще и пару бутылок тоника, стараясь создать в каюте хотя бы подобие той непринужденной обстановки, которая царила здесь когда-то.

Элайн долго не появлялась из своей комнаты. Там все осталось как прежде. С тех пор как она исчезла с корабля, Степан не прикасался ни к одной ее вещи.

Они почти не разговаривали с того момента, как он забрал ее из медицинского отсека. И теперь он нервно крутил в руках пустой стакан и все никак не мог придумать, как начать разговор, что ей сказать. Все нужные слова вдруг исчезли. Притворяться и лгать он не умел и знал, что, если все будет продолжаться так, как шло до сих пор, отчуждение между ними станет непреодолимым. Собственно, оно уже таким и стало…

Но тогда почему же он испытывает столь сильное раздражение из-за ее долгого отсутствия? «Мы все сотканы из противоречий — все люди…»

«По крайней мере она должна быть мне благодарна за то, что я вытащил ее из медицинского отсека».

Желтые цифры на электронных корабельных часах вновь сменились, и Неверов почувствовал, что терпение окончательно покинуло его. Сидеть с пустым стаканом в руках за столом в одиночестве показалось ему верхом нелепости.

Груз усталости, копившийся в нем с того самого дня, когда исчезла Элайн, перешел некий предел, за которым эмоции затухают и начинается равнодушие. Весьма опасный предел, если дело касается мужчины и женщины…

Он встал, подошел к противоположной стене и нажал кнопку. Спрятанная в ней койка выпрыгнула, как всегда, неожиданно. Белье, совсем недавно замененное роботом-уборщиком, отдавало запахом казенной дезинфекции. Всю жизнь проскитавшись по интернатам и казармам, Неверов научился ненавидеть этот запах.

Не раздеваясь, он лег на постель, подчеркнув тем самым, что ожидание закончилось. Однако в этот момент скрипнула дверь ее комнаты, и он резко поднялся, не желая показать ей ни собственной слабости, ни странной, ничем не оправданной обиды, ни своего нетерпеливого ожидания…

— Знаешь, Степан, я решила, что никогда больше не увижу тебя. Там, в медицинском отсеке, у меня было время подумать.

На ней был ее обычный домашний пушистый халат, волосы распущены по плечам, взгляд задумчивый, обращенный сквозь него, в неведомое пространство.

Ничего больше не добавив, она прошла к столу, налила себе в стакан тоника и села, так и не взглянув на него.

С какой-то пронзительной ясностью он отметил, что она ничуть не изменилась. Те же синие с проблеском глаза, те же милые ямочки на щеках, вот только он ни на минуту не мог отделаться от ощущения, что перед ним сидит чужой, незнакомый ему человек. И сознание этого было хуже всего остального.

— Зачем же ты согласилась?.. Зачем согласилась вернуться ко мне? — Это был жестокий вопрос. Но он ничего не мог с собой поделать, чувствуя, что наступило время жестоких вопросов. У него уже не было сил одному нести ледяной груз отчужденности.

— Перед тем как уйти, мне захотелось поговорить с тобой в последний раз, — ответила она.

Он почувствовал, как во рту пересохло, и непослушными губами глухо переспросил:

— Уйти? Куда ты собираешься уходить?

— К ним. К тем существам, которых вы называете грайрами. Ты ведь уже знаешь, что я должна это сделать.

— Не говори глупостей. Это всего лишь последствия яда. Тебя укусила ядовитая местная тварь, ты была в бреду несколько дней, но сейчас опасности уже нет, все пройдет, вот увидишь, все это ерунда!

Он громко произносил слова, в которые сам не верил, и чувствовал, как горло все сильнее сдавливает рвущийся наружу крик.

Она, не обратив на его слова ни малейшего внимания, рассматривала его так, словно видела в первый или, может быть, в последний раз… Только понимающе и печально усмехнулась…

И тогда он заговорил так, как, наверно, и должен был говорить с самого начала, без всякого сюсюканья. Только горькую правду. Бывают в жизни моменты, когда правда остается единственным лекарством.

— Да, понимаю, я сказал глупость. Прости. Я знаю, что ты должна вернуться, и я знаю, почему это произошло. Только я тебя им не отдам. Я пойду туда вместе с тобой.

Что-то прежнее, знакомое промелькнуло у нее в глазах.

— Ты хоть понимаешь, что не вернешься оттуда?

— Ну, это мы еще посмотрим… Одна ты с ними не останешься, это я тебе обещаю, и, может, нам обоим удастся возвратиться к людям.

— Это невозможно, Степан. Если ты попадешь туда, ты перестанешь быть человеком и никогда уже не сможешь вернуться.

— Я знаю. Но я должен попробовать. Я должен встретиться с ними. Я хочу знать, что им от нас нужно. Хочу уменьшить число жертв с обеих сторон или по крайней мере узнать, за что мы должны воевать… Исканта — большая пустынная планета, на ней хватит места всем. Мы не собираемся претендовать на их подземный мир, так в чем же дело? Почему бы им не оставить нас в покое?

Он спрашивал ее так, словно надеялся немедленно получить ответы на все свои вопросы, словно она была для него представителем иного, нечеловеческого мира…

Но ответов не было, только горькая складочка у ее губ стала чуть глубже.

Когда он сказал Элайн, что не оставит ее, что они отправятся к грайрам вместе, — эти слова сорвались с его губ сами собой. Ведь он просто не мог поступить иначе, но сейчас вдруг понял, что из этого может получиться нечто большее, чем бессмысленное жертвование.

Да, он обязан помочь ей выкарабкаться из ледяной трясины, в которую она попала не без его вины, но, кроме этого, он отвечает и за жизнь всех остальных людей, доверивших ему руководство колонией. И Степану показалось, что в абсолютном мраке, окружавшем их со всех сторон, появился проблеск какого-то, неясного даже ему самому света. Определенного плана не было. Да и не могло быть в ситуации, когда они толком не знали, что собой представляют их противники, на что они способны, каковы пределы их возможностей, есть ли уязвимые места в созданной ими цивилизации, сумевшей поработить целую планету.

Неверов взглянул на Элайн. Она сидела, вся сжавшись внутри его большого для нее халата, словно старалась стать меньше и незаметнее.