Зяблик - Анна Кимова

Юля стояла в пол-оборота к Дмитрию. На ней был надет черный купальник. На лице девушки играла легкая загадочная улыбка. Дмитрий подошел и встал сзади вплотную к ее спине. На нем были черные плавательные шорты. Он провел пальцами по ее руке, вниз от плеча, едва касаясь. Юля закрыла глаза и, поворачиваясь лицом к Дмитрию, улыбнулась ему. Тогда он поцеловал ее в шею и скользнул по коже вдоль талии. Она отвела голову назад и мелодично засмеялась. Зная, как точно и к месту Дмитрий применял разные символы, и каким глубоким смыслом они всегда наполняли момент, Юля ждала, что же он приготовил на этот раз. И, услышав первые слова песни, поняла, что не ошиблась:

Ее смех, как летний бриз,

Соблазняет своей лаской,

Уж по телу разлились

Пыл и жажда лавой вязкой.

Ее голос – феромон,

Манит чувственным заливом,

Как мечта порхает он,

Кружит голову игриво.

Все мираж иль это явь?

Я скольжу по ней руками…

Парень, ты немного сбавь!

Обожгла она как пламень…

Они шутливо толкались на мостках и смеялись. Дмитрий схватил девушку за талию и оторвал от земли. Он поднял ее высоко над собой, а потом прижал к себе и закружил. Юля ощутила себя пушинкой, парящей над водой в лучах теплого летнего солнца. Воздух наполнился мелодией ее смеха. Дмитрию показалось, что этот звук был еще одной ее тайной: будто чья-то рука коснулась струн арфы, а зазвучав, они слились с пением птиц и шумом ветра. Он поцеловал Юлю, а та подалась ему навстречу, но вскоре вывернулась из его объятий и шагнула на край мостков. Один за другим они ловко спрыгнули в воду. Вскоре на поверхности они уже обнимали друг друга, а их тела, покрытые капельками воды, сияли в лучах зрелого вечернего солнца мелкой россыпью густо-золотых бриллиантов. Дмитрий смотрел на свою диву с тем же желанием, а после целовал ее так, как будто не мог иначе и как будто это навсегда. А потом они плавали под водой, и Дмитрий охотился на нее, охваченный древним инстинктом. Он подплывал, обвивал ее талию руками, скользил ладонями по ее мокрому телу, а Юля, как и было положено жертве, извивалась, не даваясь ему в руки, отплывая дальше, но все же не слишком далеко. Когда же она выныривала на поверхность, а за ее спиной появлялся мужчина, плотоядно на нее смотрящий, Юля снова слышала музыку и улавливала слова:

… Мы горим, танцуем, гаснем,

Входим заново в свет красный,

Мы – что дикие койоты,

Волки в полуночный час.

Вместе медленно раздразним

Мы начало новой страсти,

Чтоб на финише охоты

Нам любовь познать тотчас…

… Позже они были в его комнате одни. В окно проникал яркий свет, освещая их фигуры лунным серебром, предвестником скорой близости. Они снова целовались. Дмитрий был в черном, а на Юле было красное платье на пуговицах, которые Дмитрий медленно и с удовольствием расстегивал. Сняв один рукав, а затем другой, он все еще продолжал ее целовать. Больше им некуда было спешить, ведь теперь вся ночь была у них впереди. В постели их фигуры были слабо различимы, и было видно лишь, как Дмитрий главенствовал наверху, а Юля часто, прерывисто дышала. В легких бликах света были видны их лица, чувственное лицо девушки, по щеке которой он то и дело проводил рукой, и страстное лицо мужчины, рот которого был слегка приоткрыт, а глаза горели бирюзовым пламенем. Двигаясь, он так и не переставал смотреть на нее, будто все никак не мог наглядеться, и его веки слегка подрагивали. А в голове у девушки все так и звучали слова,

… Смех твой не́жит и ласкает

Сладким шелестом своим,

Надо мною он витает.

Никуда мы не спешим…

Сняты все теперь запреты

Ведомством добра и зла:

Станем мы встречать рассветы,

И не будет им числа.

(прим.: стихотворение «Ее смех», автор Анна Кимова)

… и раздавался гипнотический звук саксофона. А за окном снова правила ночь, на этот раз не приносящая обитателям этого дома ничего, кроме столь желанных завоеваний. Эта летняя ночь, тихая и безмятежная, парила над землей, над озером, над мостками, над теми местами, где они недавно были. Гладкая поверхность озера, темная, зеркальная, была, как всегда, невозмутима. Так казалось случайному наблюдателю, тому, кто не мог постичь чего-то, что было скрыто глубже, и что не находилось на поверхности. Того, что было в темной толще прекрасного озера, глубокого, как их страсть, и хранящего в себе следы их недавнего счастья.

***

Юля налила себе кофе. На ней было вчерашнее красное платье на пуговицах. Сзади подошел Дмитрий. Он обнял девушку за талию, скользнул рукой к груди, дотронулся до шеи. Тихим, чуть хрипловатым шепотом он сказал ей на ухо:

– Не знаю, как я продержусь сегодня…

Юля повернулась к Дмитрию:

– Продержишься. Я в тебя верю!

– Плутовка! Как быстро ты в меня поверила!

Она засмеялась:

– А что мне оставалось? Ты не дал мне выбора.

Дмитрий покачал головой и сказал серьезно:

– Не дал. И впредь не дам. – Он поцеловал Юлю. – Я такой голодный!

– Будешь яичницу?

– С удовольствием!

– Сейчас приготовлю. Сколько у нас есть времени?

– Время пока есть. Часа три-четыре. Но через час приедет мама.

– Хорошо.

– Все запомнила? – обратился Дмитрий к матери.

– Вроде все. Скоро ты ее ждешь?

– Водитель только что отзвонился. Они на подъезде. Лучше идите в беседку. Постарайтесь расслабиться.

Юля кивнула:

– Хорошо, ты прав.

Женщины встали, Дмитрий подошел к Юле и поцеловал ее при матери.

Девушка немного смутилась. Он нежно коснулся ее щеки, потом подмигнул Анастасии и подтолкнул их к выходу в сад. Юля обернулась и встретила его поддерживающий взгляд и легкую улыбку. Сам он вышел через парадный вход. Возле ворот стоял Тимофей, а на отдалении еще двое из охраны.

– Ну, все подтвердилось? – Дмитрий был сосредоточен и серьезен.

– Да. Они прилетели с Торбеевым.

Лицо Дмитрия вмиг стало сердитым.

– Они все там, что ли, в одной упряжке?

– Он еще вчера из Пензы отбыл в Болшев. Все, как мы и предполагали. Хотел, видимо, отследить путь денег. Интересовался «Лазурной чертой». Но я думаю, вряд ли что узнал. Тебе это лучше уточнить у Евгения.