Миры Артёма Каменистого. S-T-I-K-S. Второй Хранитель. Книга 1 - Андрей Архипов

– Ну ничего себе. Теперь понятно, зачем вы с собой таскаете зенитку. И много еще по дороге проблемных кластеров?

– Не, до блокпоста самый трудный – Каменоломня, а мы его уже проехали. Так что можно выпить и расслабиться, – успокоил Кочерга, и у Фазы сразу поднялось настроение.

Но башенный пулемет выдал несколько очередей в небо, и пулеметчик раздраженно объяснил, что стрелял не по воронам, а в «долбаный беспилотник», который «заколебал своей висячкой». Фаза поймал грустный взгляд Гири, и настроение упало снова.

Насчет дальнейшего пути Кочерга знал что говорил. Они проехали через длинный стаб Техас, в глубине которого пряталось поселение отбитых на всю голову сектантов. Что там происходило, никто не ведал, так как молчаливые «братья» в капюшонах стреляли во всех, кто подъезжал ближе чем на двести метров. После Техаса проскочили по периферии городской быстрый кластер Дискотека. В нем никогда не прекращалась кровавая движуха со стрельбой, но она шла в районе центра, и объехать проблемное место стороной обычно получалось. После Дискотеки потянулась долгая неинтересная дорога, и так до вечера, а вот ровно в шесть попытались выйти с блокпостом на связь, и сразу стало интересно очень. Блокпост не отозвался. И не отозвался никому вообще. С ним не могли связаться ни Ремтехника, ни Коалиция.

Из Ремтехники караванщикам предложили действовать по обстановке. Коалиция, напротив, советовала не спешить и дождаться бронегруппу, которая работает неподалеку и готова выдвинуться им на помощь. Ситуация требовала осмысления, и колонна дальше не поехала. Они остановилась в спокойном месте, народ из машин выскочил на землю и принялся эмоционально совещаться.

Вопрос стоял ребром – ехать к блокпосту или стоять на месте и дожидаться обещанной бронегруппы. Ремонтники – народ мастеровой и совсем не героический, но в блокпосте сидели их товарищи, которые, возможно, нуждались в срочной помощи. Коллектив разделился на условных «голубей» и «ястребов», и ястребы оппонентов переорали и унизили. А приняв решение, связались с Коалицией по рации и попросили направить бронегруппу сразу к блокпосту. Колонна, отбросив колебания и грозно ощетинившись стволами, двинулась вперед.

На границе кластера, который перезагружался один раз лет в десять, раскинулась деревня с нормальными деревянными домами. Дома почти сразу уничтожил вспыхнувший пожар, оставив пепелище и каменную церковь, имеющую толстые, почти метровой толщины стены. В один прекрасный день из Ремтехники приехал автокран, монтажники и два грузовика бетонных блоков, а через неделю церковь превратилась в маленькую крепость или блокпост.

Вместо колоколов сверху смотрело длинное орудие зенитки, рядом – два пулемета и антенна мощной рации. Гарнизон представлял собой нормальное боевое отделение из двенадцати бойцов, которое ежемесячно ротировалось. Караваны останавливались, отдыхали, пополняли запасы топлива и проводили мелкий ремонт под охраной блокпоста. Караванщики к маленькому островку спокойной жизни привыкли, его любили, и вот впервые за все время он на связь не вышел.

А он и не мог выйти. Головная тачанка заехала в сожженную деревню, остановилась, и за ней встала вся колонна. Ожила рация внутренней связи, и взволнованный голос сообщил:

– Народ, у церквухи верхнего этажа нету! Вообще ничего нет – ни звонницы, ни барабана! Только огрызки окон и черный дым. Что делать будем?

Зависла пауза. Наконец бригадир ремонтников по прозвищу Батек ответил:

– Смотри правее – там бугорок хороший есть, встань на него и возьми церковь на прицел. А мы тут подумаем. Выходи, братва, на улицу!

Вооруженная зениткой тачанка поехала занимать позицию, Батек с биноклем полез на крышу кунга, а Маруська оскалилась и зарычала. В стороне от них снова появился беспилотник.

– Бабах! – Выпущенная из гранатомета граната ударила в кабину забравшейся на бугор тачанки, и ту ударом развернуло поперек.

– Та-та-та-та… – заработали несколько автоматов, и от попаданий пулеметчика с замыкающей машины заколотило внутри решетчатой кабины-капсулы.

– Бабах-бабах-бабах! – Непривычные к бою ремонтники не успели разбежаться, и посреди их кучи разорвалось сразу несколько гранат.

Одновременно ударил пулемет, выкашивая беспорядочно мечущихся людей. Караванщики нарвались на хорошо подготовленную и продуманную засаду. Нападавшие спрятались в яме, где был когда-то силос, и били с дистанции пятьдесят метров. Нападающие били с заранее подготовленной позиции, и казалось, что у ремонтников ни малейших шансов. Но любой бой развивается по своим законам. Часто непонятным и мало предсказуемым.

Успевший залезть на кунг Батек сдернул автомат с плеча и дал длинную очередь по яме, переключив внимание нападавших на себя. Засвистели пули, бригадир прижался к крыше, но продолжал стрелять, выставив над собой руки с автоматом и ведя слепой огонь. Ему через несколько секунд прострелили голову, и он затих, но за эти секунды Гиря прыгнул за уцелевшую после старого пожара печь и открыл ответный огонь из «Печенега». Воевать нападавшим с Гирей оказалось несколько проблематично – тот ловко прятался и перемещался, но шансов против нескольких противников не было и у него. Перекрестным сосредоточенным огнем Гирю загнали за печь, из которой пули вышибали половинки кирпичей.

Но Батек плюс Гиря вместе дали секунд двадцать, а двадцать секунд в прямом боестолкновении – это не просто много, это очень много. За такой большой отрезок времени вполне можно проиграть сражение или, по крайней мере, упустить инициативу. Двадцать секунд позволили водителю замыкающей тачанки выбраться из кабины, столкнуть с места стрелка убитого товарища и самому сесть за пулемет. А ДШК калибром двенадцать миллиметров – аргумент очень серьезный, и с края силосной ямы начали отлетать такие комья, как будто там работал лопатой землекоп.

Воевать с тачанкой оказалось затруднительно. В колонне она шла замыкающей, стояла от стрелков на расстоянии метров двести, и стрелок работал с высокого кузова УАЗа. Работал, прикрытый самодельными щитками толщиной в двадцать миллиметров.

Фаза, разумеется, был в числе тех, кому хорошо досталось от взрыва гранат и автоматного огня. Его контузило, посекло осколками, одна пуля пробила живот, две других попали в бедро и, похоже, перебили кость. Он плохо соображал и почти ничего не чувствовал, когда Гиря бросил дымовую шашку, подхватил его за середину туловища и закинул в кунг, не забыв захлопнуть двери. Сегодняшний бой для него закончился, а вот для Гири только начинался.

Гиря бросил в силосную яму две гранаты, потом светошумовую, прыгнул сверху и длинной очередью из «Печенега» уложил четверых контуженных бойцов в кевларовых бронежилетах. ДШК палил куда попало, но сквозь его грохот Гиря четко различил хлесткие выстрелы снайперской винтовки Драгунова. К снайперу, отвлеченному на пулемет, удалось подойти сзади, и Гиря обрушил на его плечо и спину тяжелый «Печенег». Раздался громкий хруст костей, тот запрокинулся, и… Гиря узнал белое как снег лицо Оливьера.

А ДШК тем временем молчал… Или стрелок противников не видел, или менял ленту, что маловероятно, или успел Оливьер напоследок… Двести метров для СВД – дистанция комфортная, можно поразить цель размером с яблоко без всякой оптики. Гиря вылез и огляделся – тишина. Только по земле ползают со стонами несколько раненных ремонтников. Он пошел в их сторону, но оказалось, что бой вовсе не закончен – по раненым ударил пулемет.