Англия, Англия - Джулиан Барнс

Король продемонстрировал сэру Джеку свой строгий медальный профиль, покручивая на пальце кольцо с печаткой. «Если вы улавливаете мой намек». Тут и захочешь не уловить, ничего не выйдет. Все равно, как попасть под ветры Денизиных мастифов.

— А вот и они. Легки на помине.

Король задумался, получил ли этот продувной Питмен какой-то сигнал или ему просто повезло. Неясно. Но, словно по заказу, в небе появились два «спитфайра» и один «харрикейн», пилотируемые, как подтвердил голос из репродукторов, лейтенантом Догсоном-«Догом», командиром звена Смитом-«Не-Спитом» и командиром эскадрильи Джонсоном^ Джонни». Снизившись, они пронеслись на бреющем над почетной трибуной, покачали крыльями, сделали несколько «бочек», и «мертвых петель», постреляли холостыми и выпустили красно-бело-синюю дымовую завесу.

— Чисто из спортивного интереса, — проговорил король, — и не в обиду вам, как постоянно выражаются мои многоученые советники. Дома меня в случае чего всегда защитит целая армия, ВМС и ВВС, черт подери. А тут у вас — три музейные колымаги с рогатками. Думаете, господ Иностранцев ими припугнешь?

Сэр Джек, распорядившийся зафиксировать беседу, остался доволен фразой, которую под давлением обстоятельств можно было бы использовать как очередной недипломатичный ляп его величества. Пока же он просто взял ее на заметку вкупе с ворчливостью короля, его любовью к алкоголю, пресыщенностью и похотливостью.

— Не в обиду Вам, ваше величество, — ответил он, — э-э-э, признаюсь, я предпочел бы отложить подобные дебаты до моей следующей встречи с Вашими многоучеными советниками… и все же сболтну, что Вы бы очень удивились, узнав, как дешево в наше время стать ядерной державой.

Королева Дениза вылетела в метрополию на следующий день, чтобы вернуться к своей благотворительной деятельности. Король отменил рабочий завтрак, придя к решению, что на «переговорах о переговорах» наметился прорыв в сторону собственно переговоров, требующий его личного присутствия. Леди Годива оказалась ярой патриоткой, а ее тело, насколько он мог судить, не знало ни целлюлита, ни скальпеля пластического хирурга.

Как сообщила лондонская «Таймс», ныне выходящая в Райде, в четырех разных бортовых журналах появились совпадающие между собой во всех подробностях записи о том, что три дня назад в десяти милях южнее Селси-Билл видели неопознанный легкий самолет. Все очевидцы сообщали, что машина неожиданно потеряла управление. Надежды на то, что уцелел кто-то из находившихся на борту людей, не было. «Таймс» подтвердил, что страна потеряла известного миллионам читателей деятеля «желтой прессы» и видного фотографа, скандально знаменитого своими драками с представителями высшего света. Корпорация «Питко» сделала специальное заявление, подтверждающее, что останки самолета затонули в территориальных водах Острова и что могилам во веки веков будет оказываться должное почтение. Два дня спустя, когда переговоры завершились с положительным исходом, сэр Джек Питмен пролетел над местом трагедии в своем служебном вертолете. Широко улыбаясь, он скинул на волны шикарный венок.

Наиболее подходящим для атаки был сочтен день шестидесятипятилетнего юбилея сэра Джека. Сидя в своем роскошном рабочем зале — точной копии кабинета из первого «Питмен-Хауза», — сэр Джек вызывающе выпячивал грудь, украшенную подтяжками с Вестминстерским дворцом. Ну и что, если он сам себе закрыл дорогу в Палату Лордов? Пусть. Всякие дурни и остолопы из всяческих партий, которых он уже десятки лет осыпал более чем щедрыми пожертвованиями, упустили шанс одеть его в горностаевую мантию. Ну и пусть. Маленькие людишки вечно подставляют подножки великим; лицемеры получат по заслугам. Подумать только, давным-давно какой-то желторотый инспектор из министерства торговли и промышленности, ни черта не смыслящий в практической стороне современной коммерции, решил взлететь по служебной лестнице на дешевой фразе. Назвать сэра Джека Питмена «честным, как Ноздрев», — жалкая расистская клевета. Особенно гадостный привкус был у высказывания: «я бы его не допустил даже бычками на базаре торговать». Тогда он приказал доставить в скромный домик инспектора в Рейгейте центнер свежих бычков — в присутствии целой своры писак, дабы унижение осталось в истории; но увы, кажется, намек был слишком тонок. Проклятый инспектор повернул дело так, что бычки выглядели взяткой. Ситуация вышла из-под контроля, и добродушная шутка сэра Джека насчет того, что бычки — метафора такого его свойства, как конструктивное упрямство, была понята превратно.

Что ж, пришел день, когда все эти мелкотравчатые депутаты, своекорыстные министры, лицемеры и прочие людишки поймут, на кого подняли руку. Скоро он всю грудь себе медалями завесит, если захочет, дарует себе хоть сотню титулов. Что, например, сталось с родом Фортюбисских? Славное имя легко воскресить. Первый барон Фортюбисский и Бембриджский? Однако, заглядывая в глубины своей души, сэр Джек зрел там извечную простоту — да что там, аскетизм! Конечно, внешними условностями пренебрегать не следует — много было бы толку от Доброго Самаритянина, не имей он чем заплатить хозяину гостиницы? — но нельзя и глушить в себе человека. Нет, скорее всего ему лучше остаться простым сэром Джеком — это как-то уместнее.

Все активы компании были переведены в оффшорные зоны, то есть спасены от мелочно-мстительного Вестминстера. Срок аренды «Питмен-Хауза-1» истекал через пару месяцев, инвесторов кормили «завтраками». Конечно, со временем им перешлют кое-какие товары и движимое имущество — в случае, если Правительство Великобритании не распорядится о его конфискации. На конфискацию сэр Джек скорее надеялся: тогда всех мелкотравчатых людишек и лицемеров можно будет потащить в Международный суд. И вообще, его уже проинформировали, что большую часть офисной техники пора заменить новыми моделями. Кстати, к персоналу это тоже относится.

Робкие адъютанты сэра Джека утверждали, что не следует наносить удар по всем направлениям сразу — дескать, у прессы просто глаза разбегутся. Сэр Джек смиренно возразил: настал час Большого Взрыва; тут вам сюжет для

многотомника, а не сенсация-однодневка. И вообще, как это сделать? Чтобы это сделать, надо это сделать. Итак, в тот день центр событий будет стремительно перемещаться из Рейгейта в Вентнор, из Вентнора — в Гаагу, из Гааги — в Брюссель. Для Рейгейта сэр Джек зарезервирует уголок своего сердца и два разворота в одной из своих газет. Пресловутый инспектор МТП, сделавший за последние годы отличную карьеру, сядет завтракать со своей прелестной женой — и с удивлением обнаружит среди утренней почты несколько заказных писем с адресами, написанными его собственной рукой, и южноамериканскими марками. Не успеет он закрыть дверь за балагуром-почтальоном, как вновь позвонят — и окажутся это пуритански настроенные представители Королевского таможенно-акцизного управления. Последние, флаг им в руки, наделены широчайшими полномочиями в плане вторжений и обысков, и более того, очень сурово относятся — благодаря недавно проведенной кое-какими газетами кампании — к гнусной торговле смертоносными наркотиками, которую осуществляют двуличные почтенные чиновники, чья бесчеловечная алчность затягивает наше молодое поколение в адскую трясину.

Примерно одновременно с тем, как некто в темных брюках с мокрым пятном покидал псевдотюдоровский особняк в Рейгейте, а подозрительно эрудированные папарацци вопили: «Улыбочку, мистер Холдсуорт», сэр Джек размахивал своей губернаторской треуголкой, восседая в изготовленном за свой счет открытом ландо. Вдоль улиц, ведущих к новому Дворцу Островного Совета в Вентноре, толпились сотрудники «Питко». Вначале сэр Джек в каске, потрясая золоченым мастерком, принял участие в торжественной укладке последнего кирпича и позволил заснять сцену своего непринужденного братания с кровельщиками и каменщиками. Затем, спустившись на землю, сэр Джек разрезал энное количество ленточек, объявил резиденцию открытой и официально передал ее во владение народу Острова, олицетворяемому Гарри Дживонсом — главой Совета. Затем на экранах появились внутренние помещения Дворца Совета, где сей орган сам себя привел к присяге и немедленно принял к рассмотрению свой последний законодательный акт. Члены Совета единогласно объявили, что после семи веков порабощения Остров свергает иго Вестминстера. Сим была провозглашена независимость, Совету — присвоен статус Парламента, а патриотов-островитян призвали повсеместно размахивать флагами, которые были изготовлены на деньги «Питко» и розданы толпе эскортом сэра Джека.