Последнее желание гейши - Ольга Володарская

Василий повертел находку в руках. Батарейка блестелазолотыми буквами, переливалась гладкой черной поверхностью. Похоже, выкинули еене так давно, быть может, несколько дней назад… Значит, лазом пользуется ещекто-то кроме Моцарта. Только кто?

– Базик, черт тебя подери! – донесся до негозычный голос Мадам. – Ты где запропал?

Сунув батарейку в карман, Голушко вышел из кустов.

– Тут я, – отозвался он.

– Ты че там делаешь? – удивилась Мадам.

– Беседку рассматриваю.

– А че на нее смотреть? Обычная гнилушка…

– Вот и я о том же… – Базиль выбрался из зарослей,подошел к Милке. – Не вяжется с окружающим великолепием… Смотрится какнищенка, затесавшаяся в ряды богачей…

– Я бы ее к чертовой матери снесла, да боюсь, Моте этоне понравится… – Она насупилась. – В ней дверь есть, которой он частопользовался…

– Я видел… – Кивнул Базиль. – Крепкая такая,добротная… И замок ладный – сразу видно, хрен взломаешь…

– Это точно! Настоящее швейцарское качество. –Мадам указала пальцем на особняк. – Там, в доме, есть другая дверь,похожая, только побольше, но точно с таким же замком… Между ними тоннель…

Базиль присвистнул.

– Ни фига себе! И часто Моцарт им пользовался?

– Да постоянно по нему шастал! – Глаза Мадамокруглились. – Но никого другого не пускал, даже меня… А уж как трясся надключом! Даже спал с ним!

– Моцарт чего-то опасался?

– Он всего опасался! И всех! Никому не доверял, всехсчитал потенциальными врагами…

– Даже тебя?

– Нет, я единственная, кому он верил, как себе, –она горделиво улыбнулась. – А вот дружкам своим нет… Постоянно их проверялна «вшивость»!

– Каким образом?

– Приводил их в «Экзотик», поил, кормил, а в разгарвечера оставлял одних… Типа, окосел, я, братцы, баинькать пойду… Но вместотого, чтобы лечь, он нырял в свой тоннель, спускался по ступенькам,останавливался у слухового окна гостиной и грел уши, ему было интересно, о чемдружки за его спиной шушукаются…

– И каковы результаты «вшивых» проверок?

– Два его приятеля после визита в «Экзотик» умерли призагадочных обстоятельствах…

– Понятно, – протянул Базиль. – Но невсе… – Он пристально посмотрел на лишенного своих вторичных половыхпризнаков деревянного петушка на крыше и спросил: – Мне одно не ясно: почемуМотя беседку не стал реставрировать?

– Ее не реставрировать, а перестраивать надо было:дерево сгнило. Особенно доски пола – в тоннеле сыро…

– То есть беседку надо было снести, а на ее местевозвести новую?

– По уму так, но Мотя и слушать об этом не хотел –боялся, что плотники, каменщики и бетонщики что-нибудь напутают или повредят, итоннель обвалиться… Ходу-то этому сто лет! Там, наверняка, все уже погнило:опоры, балки, они ж из дерева… – Она раздраженно тряхнула головой. –Я его уговаривала рабочих в тоннель пустить, чтоб залили там все цементом, а онни в какую… Он и двери с замками за границей заказывал, устанавливали их тожеиностранцы, представители фирмы-изготовителя… Говорил, этих точно никто неподкупит, этим раз заказали один ключ, они один и сделают. А наши запростомогут дубликатик сварганить, а потом пихнуть его моим врагам!

– Ключ был один?

– Да, подходил к обоим замкам. Красивый такой: тонкий,изящный, с причудливой бородкой… Мотя его на шейной цепочке носил, вместе состальной дребеденью: крестом, иконкой, оберегом от сглаза, кулоном с егознаком зодиака. Эту цепь он никогда не снимал, даже в душе… – Мадамгорестно воздохнула. – Взяли его тоже с ней…

Базиль тронул себя за бедро, нащупал под тканьюцилиндрический предмет, найденный пять минут назад, медленно убрал руку изадумчиво спросил:

– Значит, сейчас тоннель не используется?

– Естественно! Как в него попасть без ключа от дверей?Да и кому он нужен, этот тоннель! – Она махнула рукой, как бы говоря «нестоит об этом даже беседовать». – Мне лично нет! Я не мышь-полевка, чтобыпо норам шастать!

– А когда Моцарта взяли?

– В конце 2001-го…

– Выходит, ходом не пользовались семь лет…

– Даже больше! Мотя сам в последнее время редко импользовался, говорил, что с потолка земля стала сыпаться. Так что теперьтоннель, может, даже обвалился… – Мадам замолчала, о чем-то раздумывая,потом отмерла и легонько треснула Базиля по загривку. – И вообще, че тыпристал ко мне с этим тоннелем?

– Интересно…

– Вот вечно вам, мужикам, интересна всякая ерунда!Башка вся седая, а туда же – в «казаков-разбойников» играть! – Она взялаего за руку. – Пошли, стол надо ставить… А то скоро Афу привезут – мне ужезвонили…

Базиль дал себя увести. А про то, что тоннелем пользовалисьвсего несколько дней назад, он почему-то Мадам не сказал.

Рабочий день близился к концу. Митрофан восседал за своимстолом, тупо глядя на неподписанный ордер. С обеда до вечера он гонялся заСлоновым, но так и не смог с ним встретиться. Голушко к нему в приемную –Слонов в мэрию, Голушко в мэрию, Слонов уже отчалил в суд, Митрофан туда,Элефант назад. Так целый день в «кошки-мышки» проиграли, вместо того, чтобыработать. Ладно еще секретарша Леночка сжалилась над страшим следователем –соединила его с прокурором, и Митрофан смог с ним поговорить по телефону. Изразговора стало ясно, что Слонов ускользал от Голушко не специально, у негодействительно была масса дел, и ордер он подпишет завтра прямо с утра. Выходит,зря Митрофан его костерил! Жаль только, что день потрачен впустую…

Голушко глянул на часы – уже половина шестого, а Леха еще невернулся из похода в городской сервис-центр компании «Билайн» – именно ееабонентом была покойная Валентина Талаева. Долгонько он ходит, уж не зарулил липо дороге в пивнушку? Старший опер себе иногда это позволял, оправдываясь тем,что от беготни у него разболелась голова, а таблетки запивать он привык светлым«Макарием».

Стоило Митрофану вспомнить о Смирнове, как дверь кабинетараспахнулась, и в кабинет ввалился Леха собственной персоной.

– Вот говорят, вспомни дурака, он и появится, –прокомментировал его появление Митрофан.

– Сам дурак, – буркнул Леха и сел напротив,оседлав стул. – Но я тоже хорош…

– Узнал?

– Узнал.

– Ну и? – не тратя лишних слов, спросил Митрофан.

– Звонок, произведенный в 4:02 утра, был адресованТрегубовой Татьяне Геннадьевне 1946 года рождения. И Татьяна Геннадьевназвонила нашей покойнице, только на сорок минут раньше…