Война племен. Проклятые земли - Маркус Хайц

Беллетаин сморгнул.

— Я не верю твоим словам, — вдруг рассмеялся он. — Зачем им…

— Признание и власть, — вновь перебил его Ромо. — Им нужно признание людей, потому что, по их мнению, люди не ценят их службу у Врат Потаенной Страны. Теперь же гномы вдруг стали героями и спасителями народов и легко смогут завоевать всеобщее расположение. Еще совсем немного — и создания, повинные в смерти тысяч людей, будут сидеть в каждом тронном зале в роли советников королей и станут тайными правителями Потаенной Страны. Даже эльфы — и те им поверили. — Он повернулся к портрету Лотаира. — Мы, гномы племени Лоримбура, не забыли о долге. Мы скромные стражи Врат, а не узурпаторы.

Его речь пришлась королю по вкусу.

— Я должен подумать над этим, — с болью в голосе сказал Беллетаин. — Твои слова столь ужасны, что у меня от них болит голова. — Он схватился за лоб, и гном увидел, как от прикосновения пластины, вшитые под кожу, зашевелились. — Иди, гном. Я пошлю за тобой, когда… — Вдруг он закричал, и его руки вцепились в подлокотники трона.

На крик в зал вбежало трое целителей. Один придержал голову Беллетаина, второй снял шлем, под которым показались повязки. Третий проколол иголкой кожу, и наружу, в подставленную бронзовую миску, тут же хлынула розовая жидкость.

— Отправляйтесь к себе, — попросил целитель, сжимавший голову короля. — Пройдет какое-то время, прежде чем он сможет поговорить с вами.

Что-то буркнув в ответ, гном повернулся и вышел. Ромо был уверен, что вскоре сможет сделать короля Ургона своим союзником в войне с другими гномами. Так будет воплощен в жизнь второй пункт плана, разработанного его дядей.

Потаенная Страна, Гаурагар, столица бывшего волшебного королевства Лиос-Нудин Пориста, весна 6234 солнечного цикла

Нармора со всех ног бежала по коридорам дворца, забыв о том, что следует беречь силы, чтобы не навредить ребенку, — сейчас ее интересовала только судьба возлюбленного.

Запыхавшись, она схватилась за бок. Из-за беременности полуальвийка очень быстро уставала. Женщина чувствовала, что ребенок толкается, выражая недовольство беготней.

Перед комнатой, в которой Андокай занималась ранеными, стоял Джерун.

— Пропусти меня, — потребовала Нармора, пытаясь обойти охранника, но сделать это было практически невозможно. Гора стали не сдвинулась с места и не позволила женщине пройти. — Андокай, скажи своему телохранителю, чтобы он пропустил меня, иначе, клянусь, я и сама пройду!

Из-за двери что-то тихо сказали, и Джерун мягко отступил. Доспех при этом странно скрипнул, словно на железо сильно надавили.

Распахнув створы, Нармора ворвалась внутрь. Волшебница склонилась над кроватью, на которой с закрытыми глазами лежал Фургас. Его лицо покрывал пот, а простыни на кровати казались влажными.

— Любимый мой… — в ужасе прошептала Нармора, подходя поближе. — Как побелели его губы, — тихо сказала она. И тут увидела повязку на животе, пропитанную кровью. — Он…

— Нет, — отрезала Андокай. — Говори тише, иначе ты ему навредишь. Нападавший смочил меч в какой-то неизвестной мне ядовитой жидкости. Если бы стражники не принесли мне его сразу, он был бы уже мертв, Нармора. Но Самузин сохранил ему жизнь.

Полуальвийка, разрыдавшись, упала на колени.

— Благодарю вас, почтенная Андокай. Я у вас в долгу.

Волшебница жестом приказала ей встать.

— Ты заговоришь иначе, когда я расскажу тебе все до конца, — печально сказала она. — Моего волшебства хватило на то, чтобы сохранить ему жизнь. — Андокай заглянула девушке в глаза. — Но на большее я не способна. Этот яд обладает волшебными свойствами… Видимо, нападавшие были не простыми грабителями. Это были ученики Нод’онна. Меч, которым его отравили, был украшен символами власти темного мага.

Встав, Нармора сжала холодные пальцы Фургаса, пытаясь их согреть.

— Но зачем им это? — Она нежно провела кончиками пальцев по щеке любимого. — Зачем им нападать на моего мужа? Он не имеет никакого отношения к магии.

— Да, он не маг, но он работает на меня, а в глазах учеников Нод’онна я захватчица, оккупировавшая королевство, которое должно принадлежать им. — Андокай опустила руку на плечо девушки. — Пока они существуют и мы не можем остановить служителей Зла, Пориста в опасности, а значит, и вся Потаенная Страна. Я не знаю, сколько их. Мне нужен кто-то, кому я могла бы доверять. Кто-то, кто меня никогда не предаст. Если все будет совсем плохо и они победят меня, мне нужно, чтобы кто-то продолжил мое дело. Иначе будущих волшебников обучат преемники Нод’онна, а это недопустимо. Ты со мной согласна?

Нармора закрыла глаза.

— А мы сможем вдвоем исцелить его? — хрипло спросила она.

— Обещаю. Если мы объединим усилия, у нас все получится. — Волшебница с облегчением вздохнула, догадавшись, что Нармора уже готова согласиться. — Но это будет возможно, только если мы в течение половины солнечного цикла проведем ритуал исцеления, позволяющий вывести из тела волшебный яд. Ты должна учиться днем и ночью, Нармора. — Андокай осторожно дотронулась до круглого животика подруги. — Как думаешь, ты справишься?

— Да, — уверенно ответила полуальвийка. — Я хочу, чтобы наш ребенок узнал своего отца, и уж точно не желаю, чтобы он видел, как плачет его мать, рассказывая о своей утраченной любви. — Отпустив руку Фургаса, она сжала кулаки. Белки ее глаз почернели, и глаза превратились в две черные дыры. По лицу потянулись тонкие линии-паутинки, словно кожа покрылась глубокими трещинами. — Я спою своему ребенку, как умрут те, кто повинен в этом. И смерть их будет нелегка.

Родарио, лежа в кровати у противоположной стены комнаты, молча наблюдал за происходящим. Голова по-прежнему болела — удар дубинкой был не лучшим событием в его жизни, и от такого опыта актер предпочел бы отказаться. Родарио не обижался на Нармору за то, что она не поинтересовалась его самочувствием. Наверное, он вел бы себя точно так же, если бы его возлюбленная лежала перед ним без сознания.

Волшебница не исцелила его заклинанием — это Родарио понимал прекрасно, даже несмотря на свое состояние. Он смутно помнил, как его принесли сюда стражники, как кто-то промыл и перевязал его рану. Но кто это был? Он помнил лишь руки, лицо же позабылось.

Словно почувствовав на себе его взгляд, Андокай повернулась.

— Тебе уже лучше, Родарио?

Актер тут же притворно улыбнулся, чтобы волшебница не подумала, будто он слабак.

— Хорошо. Значит, ты можешь вернуться домой.

Родарио помрачнел.

— Я и так понял, что вы не хотите, чтобы я был рядом.

Осторожно выпрямившись, он переждал, пока пройдет приступ головокружения, а потом поднялся и подошел к Нарморе.

Полуальвийка, видимо, уже успокоилась: исчезли чернота глаз и трещины на коже — наследие ее матери, проявлявшееся в те моменты, когда она теряла над собой контроль. Теперь Нармора выглядела как обычная, хоть и очень красивая беременная женщина.