Ходячий замок - Диана Уинн Джонс

Софи переглянулась с человеком-псом, который сидел, уставясь на неё, с видом не менее печальным, чем Хоул.

— Шёл бы ты обратно к Летти, — пробормотала Софи. — В чём дело? — спросила она у Хоула. — Не ладится с мисс Ангориан? Ужас, — согласился Хоул. — Сердце у Лили Ангориан прямо-таки из кипящего камня. — Он положил череп обратно в тазик и крикнул Майклу: — Есть! И работать!

После завтрака они вытащили всё из кладовки подчистую. Потом Хоул с Майклом продолбили в её боковой стене дыру. Из двери кладовки валила пыль и доносились зловещие глухие удары. Потом оба позвали Софи. Софи подошла, грозно занеся над головой метлу. На месте стены был проход, который вёл на лестницу, испокон веку соединявшую лавку с домом. Хоул поманил Софи, чтобы она поглядела на лавку. Там было гулко и пусто. Пол оказался выложен чёрно-белой плиткой, как передняя миссис Пентстеммон, а на полках, на которых раньше лежали шляпки, теперь стояла ваза вощёных шёлковых роз и букетик бархатных примул. Софи понимала, что от неё ждут восхищения, поэтому совладала с собой и не сказала ничего.

— Цветы я нашёл в сарайчике на заднем дворе, — пояснил Хоул. — Идите посмотрите, как оно снаружи,

Он распахнул дверь на улицу, и звякнул тот самый колокольчик, который Софи слышала всю жизнь. Софи заковыляла на пустую улицу. Было раннее утро. Свежевыкрашенный фасад лавки сверкал жёлтым и зелёным. Затейливые буквы в витрине гласили:

С.ДЖЕНКИНС — ЖИВЫЕ ЦВЕТЫ БЕЗ ВЫХОДНЫХ

— Я вижу, вы изменили мнение о простых фамилиях, — заметила Софи.

— Исключительно в целях маскировки, — отозвался Хоул. — Предпочитаю Пендрагона.

— А откуда вы собираетесь брать живые цветы? — поинтересовалась Софи. — Нельзя же под такой вывеской продавать вощёные розы со шляпок!

— Подождите, всё увидите, — ответил Хоул и повёл её обратно в лавку.

Они прошли в заднюю дверь и оказались в садике, который Софи знала всю жизнь. Садик стал теперь вдвое меньше, потому что двор Хоула занял его дальнюю часть. За кирпичной кладкой двора ходячего замка Софи разглядела стену собственного родного дома.

Стена была сама на себя не похожа, потому что в ней зияло другое окно — окно спальни Хоула, и ещё страннее было то, что Софи точно знала — из этого окна видно совсем не то, на что она сейчас смотрит. Этажом выше лавки виднелось окно её собственной комнаты. Это было ещё более странно, ведь теперь туда вряд ли можно было попасть.

Ковыляя вслед за Хоулом назад в лавку и в кладовку, Софи вдруг поняла, что ужасно разозлилась. Оттого что она увидела свой новый старый дом в таком виде, её переполнили на диво смешанные чувства.

— Очень симпатично, — пробурчала она.

— Правда? — холодно переспросил Хоул. Он был оскорблён до глубины души. Ему так хочется всем нравиться, со вздохом подумала Софи, глядя, как Хоул закрывает дверь замка и поворачивает ручку вниз лиловым. С другой стороны, Софи не могла припомнить, чтобы она хоть раз хвалила Хоула, — в этом отношении она была ничуть не добрее Кальцифера, — и не была уверена, стоит ли начинать.

Дверь открылась. Пышные, усыпанные цветами кусты проплыли мимо и остановились, и Софи смогла спуститься к ним. Между кустами проглядывали просторные лужайки, поросшие густой ярко-зелёной травой. Хоул и Софи пошли по ближайшей, а замок потянулся за ними, сметая лепестки. И хотя замок был высокий, чёрный и нелепый, а из башен время от времени вырывались смешные клубочки дыма, казалось, он здесь на месте. Здесь витал колдовской дух. Софи это чувствовала. И замок ему соответствовал.

Воздух был горячий и влажный, в нём висел густой аромат цветов — сотен и тысяч цветов. Софи чуть не сказала, что запах напомнил ей пар в ванной, откуда только что вышел Хоул, но сдержалась. Здесь было и вправду чудесно. Между кустов, сгибавшихся под тяжестью лиловых, алых и белых цветов, в мокрой траве росло множество цветов поменьше — какие-то ярко-розовые, у которых было всего три лепестка, гигантские анютины глазки, дикие флоксы, разноцветные люпины, тигровые лилии, высокие белые лилии, ирисы и тысячи других. Здесь были и вьюнки размером с хорошую шляпу, и васильки, и маки, и неизвестные травы странного вида и ещё более странного цвета. И хотя это было мало похоже на мечты Софи о садике миссис Ферфакс, она позабыла сердиться и пришла в восторг.

— Ну, теперь видите? — спросил Хоул. Он взмахнул рукой, и чёрный рукав вспугнул сотню синих бабочек, пировавших на кусте жёлтых роз. — Тут каждое утро можно нарезать цветы охапками и продавать их в Маркет-Чиппинге, пока на лепестках роса не обсохла.

На дальнем конце лужайки под ногами у них зачавкало. Обогнув кусты, из-под которых виднелись крупные орхидеи, Хоул и Софи внезапно оказались на берегу озерца, полного водяных лилий. Над озерцом стелился туман. Замок боком протиснулся мимо озерца и поплыл прочь по соседнему проходу между кустами, заросшему кучей цветов.

— Если пойдёте сюда одна, не забудьте трость, чтобы нащупывать дорогу, — посоветовал Хоул. — Тут полно родников и омутов. И дальше этого места никогда не заходите. Он показал на юго-восток, где белым кругом в туманном воздухе яростно сверкало солнце.

— Там Болота — гнусные и голые. Одна сплошная Ведьма.

— Кто же насадил эти цветы на самом краю Болот?

— Год назад этим начал заниматься кудесник Салиман, — ответил Хоул, повернув к замку. — Думаю, он собирался одолеть Ведьму, заставив Болота цвести. Вывел на поверхность горячие источники, и тут всё стало расти. Всё у него шло очень неплохо, пока его не поймала Ведьма.

— Миссис Пентстеммон называла какое-то другое имя, — вспомнила Софи. — Он же из тех мест, что и вы.

— Более или менее, — кивнул Хоул. — Хотя мы с ним незнакомы. Через несколько месяцев я понаведался в эти края раз-другой. Мне тут понравилось. Потому-то я и поссорился с Ведьмой. Она возражала против растительности.

— А почему? — спросила Софи. Замок уже ждал их.

— Ей нравится считать только себя цветочком, — фыркнул Хоул, открывая дверь. — Одинокая орхидея, цветущая в сердце Болот. Вот ведь чушь.

Софи в последний раз оглянулась на буйные заросли и двинулась в замок вслед за Хоулом. На кустах росли розы. Тысячи роз.

— А разве Ведьма не узнает, что вы здесь?

— Я постарался сделать как раз то, чего она менее всего ожидает, — был ответ.

— А как насчёт поисков принца Джастина? — поинтересовалась Софи. Но Хоул опять ушёл от ответа — он кинулся в кладовку, во весь голос окликая Майкла.

На следующее утро они открыли цветочную лавку. Как и указывал Хоул, вести дело оказалось проще простого. Каждый день с утра пораньше нужно было всего-навсего открыть дверь, повернув ручку вниз лиловым, и выйти в клубящийся зелёный туман нарезать цветов. Вскоре это вошло в привычку. Софи брала трость и ножницы и ковыляла по кустам, болтая с тростью, нащупывая ею дорогу или пригибая ветви с особенно удавшимися розами. Майкл изобрёл приспособление, которым страшно гордился. Это было большое жестяное корыто с водой, которое летало по воздуху за ним по пятам. Человек-пёс тоже ходил с ними. Он резвился, носясь по мокрым лужайкам, охотился на бабочек или пытался изловить крошечных ярких птичек, кормившихся нектаром. Пока он носился, Софи нарезала целые охапки высоких ирисов, лилий, оранжевых цветов с толстыми кожистыми лепестками, ветви голубой мальвы, а Майкл нагружал своё корыто орхидеями, розами, звездчатыми белыми цветами и сияющими киноварными — всем, что привлекало его взгляд. Обоим это страшно нравилось.