Сумерки с опасным графом - Александра Хоукинз

Фрост обнажил свою бунтующую плоть и резким движением сдернул с Эмили панталоны. В том, что он делал, не было нежности, но ее сейчас и не требовалось. Он энергично вошел в Эмили, возбужденную не меньше его самого.

— Глубже! — потребовала она, прижимаясь к нему.

Фрост слегка отстранился, чтобы снова войти в нее, уже до упора. Она ахнула и потянула его голову к себе, ловя его губы.

— Я хочу тебя!

Услышав эти слова, он лишился остатков самообладания. Сжимая ее бедра, он входил в ее увлажненное лоно в каком-то безумном забвении, в каком, казалось, пребывала и Эмили. Она обхватила его ногами, без слов требуя входить в нее так, чтобы они сливались в единое целое. Он укусил ее за плечо, готовый предаваться любви до бесконечности. Их яростный, отчаянный ритм все больше распалял его. Фросту хотелось менять позы и варианты их близости. На жесткой земле, на примятой траве ему хотелось поставить ее на колени и войти в нее сзади; перевернуться на спину, чтобы она видела, как он входит в нее; уговорить ее впустить его в свой рот и испить его семя.

Эмили выгнулась и закричала. Они одновременно достигли пика наслаждения и оба стонали, в то время как горячий поток его семени извергался в ее жадное лоно. Он крепко обнимал ее, стараясь войти в нее как можно глубже. Он размышлял, может ли мужчина умереть от такого ни с чем не сравнимого наслаждения. И если так, то он готов был покинуть этот мир со счастливой улыбкой на лице.

Ни один из них не произнес ни слова. Он прижимал ее к себе, прислушиваясь к их учащенному дыханию. Он должен был бы уже насытиться, но неугомонная плоть не успокаивалась. Фрост хотел еще. Хотел Эмили. Если у него оставалась хоть капля разума, это его должно было обеспокоить. Но все дело было в этой упрямой и страстной женщине, которую он держал в своих объятьях. Он никак не мог насытиться ею.

Прошло несколько дней, прежде чем Эмили набралась мужества отправить записку лорду Левенторпу. Он заходил, но как раз в этот день ее не было дома. Она не стала объяснять, чем они с Фростом занимались, пока мать с лордом Левенторпом пили чай. Да и то, что она собиралась рассказать этому джентльмену, не было предназначено для ушей родных. Конечно, лучше всего было бы побеседовать у него дома, но она не могла заставить себя нанести ему визит без сопровождающего. В ответ на ее просьбу встретиться лорд Левенторп пригласил ее в кафе на открытом воздухе, и она с радостью приняла приглашение.

— Это касается Люси, да? — спросил лорд, как только они сели за столик.

— Я и не знала, что мои намерения столь очевидны, — ответила Эмили, удивленно подняв брови.

— Дорогая, вам еще учиться и учиться скрывать свои чувства. Это бесценное качество вам очень пригодится, если вы решите остаться в городе.

Менторский тон лорда Левенторпа ей очень не понравился, но она промолчала: после этой встречи ей больше не придется с ним общаться.

— Милорд, вы спрашивали меня о письмах сестры.

— Ах да! Я хочу, чтобы у меня осталось что-то на память о Люси. — В его взгляде ясно читалось удовлетворение. — Насколько я понимаю, ваши поиски увенчались успехом?

Вместо ответа Эмили глотнула чая.

— Моя сестра умерла более пяти лет назад, но за последние две недели я узнала о ней больше, чем за все время, пока она была жива.

— Дорогая, вы просто наслушались разных сплетен. Я бы не стал верить всяким басням и сказкам.

Озадаченная его ответом, Эмили вскинула голову, рассматривая человека, сидящего напротив нее.

— Смею заверить вас, милорд, я никогда не считала сестру образцом всех добродетелей, в отличие от наших родных.

Лорд Левенторп неодобрительно поджал губы.

— Кто рассказал вам о ее любовнике? Наверное, Чиллингуорт?

— Нет. А вы откуда узнали?

— Люси считала, что о ее неблаговидных поступках никто не знает. На самом деле это было не так. В то время в связи с разными делами я вынужден был оставить ее без присмотра на несколько месяцев. А молодые дамы, когда им кажется, что они обойдены вниманием, начинают искать развлечений на стороне. Вскоре мне стали нашептывать, что Люси ко мне охладела.

— Вы говорили с ней об этом?

— Естественно, у меня было на это полное право. Ваши отец и мать спустя рукава относились к своим родительским обязанностям. После недолгих убеждений Люси во всем призналась. Эта глупышка даже уверила себя в том, что любовник женится на ней, когда узнает, что она носит под сердцем его дитя.

— Вы знали, что Люси беременна от другого! — Эмили чувствовала, что привычный мир рушится на глазах. — Должно быть, ее предательство стало для вас ударом?

Лорд Левенторп грохнул кулаком по столу так, что она отшатнулась.

— Я был в ярости. — Он наклонился к ней. — Я сказал моей неверной невесте, что хочу знать имя этого мерзавца. Она отказалась назвать его, зная, что я готов всадить пулю негодяю в сердце за попрание моей чести.

— Так что вы сделали? — спросила Эмили, совершенно забыв о чае. — Вызвали ее любовника на дуэль?

— К сожалению, мои угрозы не оказали должного воздействия на эту даму. Она молила о прощении. Даже предлагала, чтобы мы с ней пошли к алтарю, лишь бы избежать скандала. Конечно же, я отказался. Мне не нужна предательница, которая вынашивает ублюдка. — Его неожиданная улыбка была страшнее, чем проявление его ярости. — Я много раз думал о том, что же сказала вам Люси в ту последнюю ночь. От вашей матери я слышал, что вы отказываетесь говорить об этом. Поэтому я решил, что она рассказала вам правду.

— Вас беспокоит, что я об этом знаю? — притворно удивилась Эмили.

— Люси заслуживала наказания за свое предательство, а я взял только то, что она раздавала всем желающим.

Эмили с трудом сдерживалась.

— Значит, вы ей угрожали, оскорбляли ее, а потом вышвырнули из дома?

— Я не сделал ничего такого, чего на моем месте не сделал бы любой другой мужчина, которому изменила женщина. Единственным достойным поступком Люси было ее самоубийство. Благодаря этому мы избежали скандала. — Он раздраженно фыркнул. — Дорогая моя, не делайте вид, что вы шокированы. Разве вы сами не старались сохранить тайны сестры?

— Из любви к ней, только из любви! — Эмили сглотнула подкативший к горлу комок. — Я делала это из любви к сестре.

— Значит, я не единственный, кого она обвела вокруг пальца, — сказал он без тени сожаления о том, что его злобные нападки довели сестру Эмили до самоубийства.

Теперь у Эмили были ответы на все вопросы, которые мучили ее не один год. И она ничего не могла изменить. Сестре никогда уже не добиться справедливости.

— Мне пора, — сказала Эмили, поднимаясь.

— Подождите! — Он схватил ее за руку, не давая встать. — Что же с письмами, вы их нашли?