Ярость Сокола - Вячеслав Шалыгин

Предъявлял документы и оплачивал все сборы Добрецов. Менеджера не смутило то, что он платит не через смарт или предъявив вживленный биометрический чип, а древней кредиткой и вместо того, чтобы элементарно приложить руку к сканеру, долго ищет в бумажнике права. Скорее всего, парень давно сообразил, что клиенты не желают называть настоящие имена. На всякий случай Саша приказал «Соколу» проверить местные системы наблюдения. Они были исправны, но никакой информации о посетителях не содержали. Сначала Барков решил, что в этом заслуга маскировочной программы, включившейся ненадолго, когда беглецы переступали порог заведения, но потом сообразил, что дело не в этом. Стоило «нанам» включить маскировку, системы подняли бы тревогу, заподозрив посетителей в попытке совершить правонарушение. «Сокол» учел этот нюанс и поступил иначе. Он подключился к компьютерам здания и удалил все сведения о гостях. Получалось, что менеджер оформил машину на виртуальных клиентов. Дело обычное, но тогда для полной достоверности менеджеру следовало лично выкатить машину за пределы конторы. Раз уж решили вернуться к нелегальщине, все должно быть учтено.

Менеджер охотно выкатил «Опель» на парковку перед конторой, любезно попрощался и даже бровью не повел, когда Добрецов не вышел из машины, а просто перебрался с правого сиденья на водительское место. У клиентов явно имелись какие-то проблемы с «Неводом» или властями, но менеджера это не касалось. Придет милиция, он ответит на любые вопросы, а стучать на подозрительных граждан… жить надоело, что ли?

Усевшись за «баранку», Добрецов придирчиво осмотрелся, кивнул и включил скорость.

— То, что надо. Никаких идентификаторов и прочих ненужных излишеств. Не машина, а шапка-невидимка. Можем и не маскироваться.

— Жаль, техническое состояние так себе.

— Чего вы хотите от прокатных «Жигулей»?

— От чего?

— Простите, забыл, что вашему поколению это слово мало что говорит. Для вас ведь даже «копейка» — это «БМВ» первой серии. А когда я был юношей, так называли совсем другую машину.

— А-а, ностальгия по «совку»?

— Нет, я, признаться, почти не помню тех времен. Так, детали. Пустые витрины, три телеканала, молоко в стеклянных бутылках, красные транспаранты и нетрезвые, но абсолютно мирные демонстрации дважды в год… да еще родители без седины… пожалуй, и всё. Потом это куда-то очень быстро исчезло, а я уехал работать за границу. Вернулся в другую страну. Ну, да что было, то прошло. Какие у вас мысли по делу?

— Не хватает информации, — с сожалением заявил Саша. — «Сокол» по-прежнему действует только в радиусе прямой видимости.

— Есть один вариант. — Добрецов усмехнулся. — Навеяло. Найти нужный объект будет трудно, но реально.

— Вы о чем?

— Увидите. Щелково — как раз то место, где такие раритеты сохранились в двух-трех экземплярах.

В поисках раритета пришлось проездить по городку минут сорок, несмотря на все подсказки навигатора. Благо, что преследования за «беглыми каторжниками» СБН так и не организовала и поездка прошла спокойно. Вряд ли дело было в нерасторопности Бойда и компании. Барков неохотно верил в благосклонность удачи, но сейчас она, похоже, пыталась заставить себя улыбнуться. В воздушном потоке Саша несколько раз замечал вертушки СБН, но ни одна так и не снизилась. Похоже, потеряли след. Хорошо, вот только надолго ли?

Добрецов остановил машину недалеко от станции. Минут пять он изучал местность, спокойно и даже расслабленно сидя в машине, а затем распахнул дверцу и взглядом указал на неприметный стеклянный козырек, зачем-то прилепленный чуть выше человеческого роста прямо к голой стене жилого дома.

— Я буду там. Вы садитесь за руль и откройте заднее окно. В случае опасности жмите на газ и езжайте прямо. Проезжая мимо меня, притормозите. Все ясно?

— Да. — Барков едва заметно усмехнулся. — Это проводной телефон?

— Он самый. В нашей с вами ситуации — единственное доступное средство связи.

— Не думал, что такие аппараты еще существуют.

— Вы удивитесь, но я знаю местечко, где в самой настоящей будке образца тридцатых годов прошлого века установлен телефон с наборным диском и приемником для двухкопеечных монет… вы не помните таких. Это, конечно, некоммерческий музейный экспонат, но он, представьте себе, работает. Понятно, после некоторой доработки.

— На Ленинградском? Я бывал в том ресторанчике. Неплохое заведеньице. Но что телефон в рабочем состоянии, не предполагал, признаю.

Добрецов вышел из машины, пересек улицу, торопливо нырнул под мутноватый от времени козырек и принялся колдовать над телефоном. Саша мысленно заглянул в схему устройства и поразился простоте, но в то же время надежности древней техники. Она работала уже почти сорок лет в самых что ни на есть неблагоприятных условиях — на улице, но была в порядке. О чем и с кем разговаривает Владислав, «Сокол» выяснять не стал. Добрецов сам расскажет, если дозвонится.

Вернулся Владислав Валерьевич ровно через пять минут. Именно в тот момент, когда он хлопнул дверцей «Опеля», на запястье у него пискнул, включившись, смарт.

— Закон подлости! — Добрецов негромко рассмеялся.

— Нет, это «Невод» дает нам понять, что своим рискованным финтом мы его не обманули, — возразил Саша. — На сорок минут он нас потерял, но все равно выиграл раунд. Мы могли бы прятаться и дольше, но оставались бы без связи. А как только получили связь — сразу себя раскрыли. Теперь он дает нам понять, что больше не видит смысла играть в прятки.

— Это значит, что и ваш «Сокол» теперь на воле? Саша проверил линию «Сокола». Биокомп снова имел доступ в Сеть и виртуальность, но что-то в этом доступе Баркову не нравилось. Будто бы это был доступ в капкан. Отметив про себя этот факт, Саша вновь вернулся к реальности.

— «Сокол» свободен, но пока я не хотел бы рисковать. Есть новости?

— Есть, хотя и не самые приятные. Начну с наиважнейшего: мы вне закона. То есть не только уволены без выходного пособия, но и числимся в розыске по каким-то там липовым обвинениям — я не запоминал. Второе: Тимофеев в реанимации с обширным… э-э… трансмуральным, так, кажется, инфарктом. На волоске.

Владислав с искренним сожалением вздохнул.

— А наши гонцы?

— Они в розыске, что внушает некоторую надежду. Геннадий Петрович, к слову, тоже.

— Евстратов? Значит… поиски Михайлова — верный путь?

— Вы же сами настроили Климова на этот вариант. — Владислав покачал головой. — Нет, важно не это, важно, что мы идем двумя командами. Шансов соответственно. Но это в случае, если мы снова уйдем из-под колпака.

— У нас есть маскировочная программа.

— Верно. И мы ею воспользуемся. А еще мы сделаем вот что…

Москва, 16 сентября

Климова били методично, тяжело и молча. Вася как мог блокировал удары, уклонялся, падал, вставал и снова падал. Единственное, чего он не делал в странной потасовке, — не давал сдачи. Но облаченных в кожаные куртки бритоголовых врагов воодушевляло вовсе не это. Их заводило, что упрямый сектант никак не желает терять сознание или харкать кровью. Почему сектант? А кто еще будет вести себя настолько мужественно, но безобидно? Но все-таки почему странный дядька не кончается, никто не понимал. Не проклятый же сектантский бог ему помогает?! Непонимание прибавляло врагам злости. Они уже обломали о спину Климова пару бейсбольных бит и согнули под неприличным углом средних размеров ломик.