Версаль. Мечта короля - Элизабет Мэсси

– Я тоже, – улыбнулся Людовик.

– Должна признаться, ваше величество, что мысли, ради которых я сюда пришла, целиком касаются вас.

– Надо же, сколько совпадений! – продолжая улыбаться, воскликнул Людовик. – Мои мысли тоже касались вас. Точнее, одного человека, с которым вы знакомы. Я говорю про герцога Кассельского.

Улыбка на лице Атенаис чуть померкла, но тут же засияла снова.

– Да, ваше величество. Я достаточно хорошо знакома с этим… человеком.

– Мне говорили, вы его давно знаете.

– Правильнее сказать, знала. В отрочестве. Тогда наши семьи… нет, не дружили. Но поддерживали деловые отношения. Вам, наверное, известно, что герцог многих ссужал деньгами. Однако с тех пор я его не видела и даже не вспоминала о нем.

– Я прошу вас нанести герцогу визит. Он отказывается участвовать в празднестве, которое мы готовим. Полагаю, вас он примет на правах старой знакомой и не станет отмахиваться от ваших слов. Вы должны убедить герцога в ошибочности его поведения.

Король пристально посмотрел на госпожу де Монтеспан. Она выдержала королевский взгляд.

– И должны сделать так, чтобы он приехал в Версаль.

Маркиза сделала вид, будто напряженно обдумывает услышанное. Выглядело это обдумывание весьма соблазнительно.

– Ваше величество, вы ведь знали, что найдете меня здесь?

Людовик кивнул.

– Тогда вы знаете и мой ответ.

Людовик оглянулся на Бонтана. Первый камердинер созерцал танцы пылинок в солнечном луче.

– Берите с собой всех, кого сочтете нужным. Смело можете просить все, что вам нужно в дорогу.

Атенаис кокетливо потрогала нижнюю губу.

– Ваше величество, мне достаточно одной спутницы. Но у нее есть свои обязанности при дворе.

– На время поездки я освобожу ее от всех обязанностей. А вас по возвращении будет ждать награда.

Маркиза де Монтеспан снова присела в реверансе и улыбнулась королю. Теперь ее улыбка могла соперничать с солнцем.

Комната, где одевалась Софи, была перегорожена ширмой. Беатриса, стоявшая по другую сторону ширмы, поторапливала дочь.

– Ну сколько можно одеваться? Поторапливайся, не то Генриетте придется тебя ждать! А ведь должно быть наоборот.

На самом деле Софи давно была одета и готова. Но сейчас она думала не о Генриетте. Софи держала в руке записку, которую ей в ведерке спустил с лесов этот очаровательный каменщик. «Завтра в полдень приходи на лестницу за часовней. На самый верх. Бенуа». Часы на столике показывали без десяти двенадцать. У нее оставалось всего десять минут, чтобы успеть к месту свидания!

– Матушка, выходите пораньше, не ждите меня, – сказала Софи.

Ее пальцы гладили записку. Софи думала о глазах парня, о его кудрях и пыталась представить свои ощущения, когда он к ней прикоснется.

– Хорошо, – со вздохом сказала Беатриса.

Софи слышала материнские шаги. Дверь открылась, потом закрылась. Выждав еще немного, девушка улыбнулась, глубоко втянула в себя воздух и вышла из-за ширмы.

Беатриса стояла посреди комнаты. Ее лицо раскраснелось от гнева. Увидев в руке дочери записку, она силой вырвала у Софи послание Бенуа.

– Отдайте! – потребовала Софи.

– Замолчи!

Прочтя записку, Беатриса скомкала ее в руке.

– Ты не будешь встречаться с этим… животным! – заявила Беатриса, потрясая кулаком перед носом дочери.

– Вы не можете мне указывать, с кем говорить! – дерзко возразила Софи.

– Могу, и еще как могу, моя маленькая глупышка. Ты живешь в блаженном неведении и, как ребенок, совсем не задумываешься о последствиях своих поступков. Я говорю о последствиях не только для тебя самой, но и для меня!

Софи попыталась вырваться из комнаты, но Беатриса схватила ее за руку и втолкнула обратно.

– Ты должна мне пообещать, что прекратишь свидания с этим парнем! Если ты настоишь на своем, ты разрушишь все, что я с таким трудом создавала! Понимаешь? Всё!

Софи и прежде досаждала матери, но тогда огорчение Беатрисы было наигранным. В этот раз с матерью творилось что-то странное. Софи показалось, что Беатриса чем-то сильно напугана.

– Матушка, что случилось?

– Королю нужны грамоты, подтверждающие подлинность титулов дворянских семей. Уж об этом ты наверняка слышала. Королевское требование распространяется на всех без исключения.

– Но вы говорили, что нам из По привезут все нужные бумаги.

В глазах Беатрисы блеснули слезы. Слезы бессильной ярости. Беатриса не смогла их удержать, и они покатились по щекам.

– Матушка, выходит… нам этих грамот не привезут?

– Мы… не те, за кого себя выдаем.

– Я… что-то я вас не понимаю.

– Конечно не понимаешь. Но правда не зависит от твоего понимания. Ты родилась… гугеноткой. Протестанткой, как и твоя мать.

Софи заткнула уши.

– Перестаньте! Я не хочу слушать! Никогда больше не говорите подобных вещей!

– А ты перестань капризничать! У многих в твоем возрасте уже бывают дети, а ты сама ведешь себя, как неразумный ребенок… Я нашла способ сделать нас дворянами. Сложила фундамент и кропотливо добавляла туда по кирпичику. Пока ты была мала, я не могла рассчитывать на твою помощь. Теперь же я остро в ней нуждаюсь. Если ты будешь действовать против меня, все пойдет насмарку.

– Но как я могу быть дворянкой, если ею не родилась?

– Ты ведь ощущаешь себя девушкой благородного происхождения? До этого дня у тебя не было ни капли сомнения. Правда?

Софи кивнула.

– Значит, ты и есть настоящая дворянка. И никогда не допускай иных мыслей.

– А что случится, если король узнает правду?

– Тогда нас повесят вместе с прочими самозванцами.

Софи спрятала лицо в ладони. Ее плечи затряслись от рыданий.

– Доченька, неужели я тебя напугала? – участливо произнесла Беатриса. – Хватит реветь. Ты же у меня хорошая девочка.

Софи вдруг почувствовала себя совсем маленькой. Ей захотелось, чтобы ее успокоили, пожалели. Она подняла голову, но Беатриса звонко шлепнула ее по ягодицам.

– И чтобы больше – никаких глупостей!

– Зачем вы мне все это рассказываете? – всхлипывала Софи, рукавом вытирая слезы. – Я теперь не поверю ни одному вашему слову!

– И напрасно, – сказала Беатриса, на лице которой вновь проступила непоколебимая решимость. – Теперь твоя жизнь зависит от неукоснительного выполнения всего, что я скажу.

Софи торопилась в покои Генриетты. Откровения матери вызвали настоящий сумбур в ее голове. Ей не хотелось попадаться на глаза придворным. А вдруг взрослые способны видеть насквозь и сумеют узнать ее страшную правду? Что скажет Генриетта? Вдруг она поймет, что Софи вместе с матерью ее обманывали? А если уже поняла, что тогда?