Вторая жизнь - Елена Миронова

— И денежки его отца, — добавил Саша, вытащив из пустого бокала оливку и сексуально облизав её.

Он всё ещё надеялся, что неподалёку стоит тот самый симпатичный смуглый официант с тугой попкой, и наблюдает за ним. С тем мальчиком в доме Резников на новогоднем празднике он прокололся, но этот — точно гей!

Мила вздохнула. Этот день должен быть лучшим днём в её жизни, так почему же ей так грустно? Почему кажется, что она обманула всех, и себя в том числе?

— Пойду к мужу, — она встала с качели. — Мы же всё-таки новобрачные…

Саша игриво помахал ей вслед ухоженными пальчиками, и наткнулся на взгляд того самого официанта.

Жанна брезгливо доставала свою одежду из шкафа. Ну как она могла носить такие вещи? Эта розовая кофточка в рюшах, а эти джинсы со шнуровкой на боку! А платье… Ужас! Хотя, впрочем, платье она носила во время беременности, а всем известно, что вещи для беременных женщин очень редко их красят.

И, если смотреть правде в глаза, вещи были совсем уж не так и плохи: все красивые, известных лейблов, практически новые, модные. Немаловажную роль в этом играл психологический фактор: Жанна решила сбросить с себя кожу Ирины, как змея во время линьки. Она захотела возродиться, как птица Феникс, обновлённой, но всё той же Жанной.

И, самое ужасное, не могла. Она не нащупала грань между Ириной и самой собой, той, которая была до того, как стала Ирой.

Жанна выучила все пункты из своего списка, который продолжал пополняться, но всё равно этого было мало для того, чтобы вернуться в прежнее обличье.

А ещё было то, чего так не хватало Жанне. Она даже не смогла убить эту сволочь, назвавшуюся её мужем! Не смогла отключить его от электропитания, хотя он причинил ей столько зла. Но почему-то Жанне было жаль его, несмотря ни на что.

Жанна считала, что это в ней говорит Ирина. Потому что настоящая Жанна не любила людей, вызывающих у неё жалость, и не жалела их!

А Ирину следует заткнуть, пусть она молчит. В жизни Жанны больше нет места Ирине!

И всё-же возвращение к прежней жизни давалось ей очень нелегко. Жанна перестала брать заказы на создание талисманов, потому что сочла это недостойным занятием для себя, настоящей.

Надежда несколько раз приходила, умоляла её, просила, подняла процент в два раза, но Жанна была непреклонна.

Она уже знала, что будет делать дальше, и теперь готовилась к этому. Ей нужно быть во всеоружии, когда она вернётся в Семью. Ей нужно забыть о нежности и кротости Ирины, и снова стать воинственной и сильной Жанной. Всё это требует времени, того, чего у неё нет. Жанна физически ощущала, что время работает против неё, что каждый день отдаляет её от настоящей жизни. Ей нестерпимо хотелось вернуться обратно домой, но приходилось сдерживать себя.

— Я ещё не готова, я пока не готова, — твердила она себе, шагая по комнатам, так что нянечка просто шарахалась от неё в ужасе.

Жанна подозревала, что женщина давно бы уже оставила эту работу со странной хозяйкой, которая, верно, сошла с ума и называет себя не Ириной, а Жанной. Но она слишком хорошо ей платила, и они нужны были друг другу. Жанна не могла одна справиться с дочерью, во-первых, потому что была слишком молода и неопытна, а во-вторых, потому что ей теперь постоянно требовалось одиночество.

Этот ублюдок Мальчик, покупая фальшивый паспорт для неё, указал, будто ей 23 года. А на самом деле — Жанна это точно знала — ей совсем недавно исполнился 21 год. Совершеннолетие по-американски. И она не успела отметить свой день рождения, потому что была Ириной на тот момент.

— Ну, ничего, — пробормотала она, кормя Полинку грудью, — у меня в жизни будет ещё много дней рождения. Я теперь буду отмечать каждый из них, и наверстаю упущенный!

Полина забеспокоилась и уставилась на мать мутными голубыми глазёнками.

Жанна мгновенно растаяла под этим взглядом. Теперь в целом мире у неё был только один человечек, ради которого она должна выжить и выстоять. Иначе она и не стала бы бороться с судьбой.

— Вообще-то я на минуточку, твоя жена, — бушевала Мила, — и ты должен проявлять ко мне уважение.

Вернувшись в дом, она нашла новоиспечённого мужа пьяным в стельку. Ну или не совсем в стельку, потому что Павел всё-таки мог разговаривать.

— А ты, наверное, думала, что у нас будет романтическая ночь? — он ухмыльнулся и пьяно икнул.

— Ты мне противен, — повысила голос Мила.

— А — ну, иди сюда, любимая жёнушка, — Павел попытался подняться с огромного дивана, на котором он полулежал, но не смог, и разочарованно дотянулся до полупустого графина с анисовой водкой.

— Хватит пить, — Мила вырвала у него из рук графин. — Мы женаты, разве ты ещё этого не понял?

— Понял, — кивнул муж и опустил голову. — Уйди, пожалуйста, — внезапно попросил он совсем другим тоном. Дурашливости в нём не было и грамма. — Мне надо побыть одному. Обещаю — только сегодня, ладно? Завтра всё будет иначе. Сегодня я хороню свою последнюю надежду. Уйди, а?

— Опять Жанна? — вызверилась жена. — И сколько ещё это будет продолжаться? Ты же сам сделал мне предложение, помнишь?

— Я прошу тебя уйти, — твёрдым тоном попросил Павлик. — Повторяю, это только сегодня. Завтра я буду другим. Тебе не придётся жаловаться на меня, обещаю. Я признателен тебе и очень благодарен. Ты очень помогла мне.

— Но ты меня не любишь, — уныло закончила Мила.

— Люблю, — Павлик вскинул голову. — Я уже научился любить тебя, правда. Но мне нужна сегодняшняя ночь, чтобы окончательно попрощаться с НЕЙ…

Мила изо всех сил швырнула графин в стену, жалея, что не может вот так же швырнуть его в голову Павла, чтобы выбить из неё все воспоминания о Жанне. А потом развернулась и выскочила из комнаты, решив про себя, что на свадьбе слишком много симпатичных парней, чтобы провести первую брачную ночь в одиночестве.

— Я занят, — резко ответил Тофик. — И вообще, я же просил тебя не звонить!

Он отключил телефон и в сердцах бросил его на заднее сидение машины. Он злился на неё, но больше — на себя. В конце концов, Настя не виновата, что является племянницей Резника. Так же, как не виноват Тофик в том, что его отец — лидер азербайджанской ОПГ, которую почему — то, вслед за дядей Маликом, называет Семьёй. Хотя вовсе не почему-то: их группировка — не обычная банда, шайка, в привычном смысле слова, а община, где все — родственники. Отсюда и название — Семья. Здесь каждый знает друг друга, даже обычные «чёрные» рабочие.

Но сейчас речь не о них. Рафат потерял зрение, и очень мало надежды на то, что докторам удастся восстановить его. Отец уже месяц в Швейцарии, отдыхает от дел, у него даже телефон частенько отключен.

Остаётся Тофик — именно он, по законам Семьи, должен взять руководство Семьёй на себя. Именно на него смотрят люди, те, которым доверял Малик, а вслед за ним Шахид. Доверенные лица ждут от него указаний. А что он может сделать? Он всегда был против войны с Резником. Как говорится в русской пословице, худой мир лучше доброй войны.