Клуб пропавших без вести - Александра Байт

Стараясь никуда не отклоняться от хорошо просматривавшейся со всех сторон дороги, я постаралась успокоиться и мыслить логично. Судя по всему, девица с необычным оттенком волос поняла, что я ее засекла, и прислала себе на смену подельников. Только что нужно всем этим людям? Неужели так интересует мой телефон с парой жалких фотографий? Или слава о моей дури успела прогреметь на всю округу, и теперь разномастные бандиты вознамерились таскаться за мной, ведь я точно что-нибудь, да выкину!

Я решила погулять по безопасным людным окрестностям, поводить за собой «хвост», присмотреться – и отправилась в сторону магазина. Там я долго крутилась, придирчиво выбирая овощи для салата, достойные компании шикарных помидоров от призрака, и, набив внушительную сумку, расположилась за пластмассовым столиком с чашкой чая. По соседству тут же приземлились двое – вроде бы уже другие, не те, что шли за мной от церкви, но не менее кровожадного вида. Я покосилась на них: маленькие лобики, выступающие надбровные дуги, свирепые физиономии без тени интеллекта… Похожие друг на друга как две капли воды неандертальцы отхлебывали кофе и шушукались, периодически бросая на меня заинтересованные взгляды.

Как же мне все это надоело! Зачем я третью неделю почем зря колочусь в этой деревне, развлекая своей персоной всех и каждого? В работе я не продвинулась ни на шаг, а спокойно отдыхать не получается – из-за таких вот навязчивых и злобных монстров! Сейчас пойду домой, а они возьмут да и свернут мне по дороге шею, причем неизвестно за что… Видимо, я устала бояться, потому что эта перспектива вдруг привела меня в бешенство. В конце концов, я ни в чем не виновата, никого не трогаю, нахожусь здесь с редакционным заданием, и… что там загибал Живчик про непрепятствование законной профессиональной деятельности журналиста?

Уже заходясь в ярости, я вскочила на ноги и подлетела к столику «неандертальцев». От неожиданности один из них поперхнулся кофе, а второй уставился на меня в праведном ужасе. Ага, тоже не нравится, когда не дают спокойно отдыхать? Я вскинула телефон прямо перед носами бандитов и демонстративно навела на них камеру.

– Улыбочку! – Сделав пару снимков, я подхватила сумку с продуктами и в гневе бросила ошалевшим «шпионам»: – Спасибо за фотосессию! Теперь у меня есть ваши физиономии. Вздумаете дальше таскаться за мной – обращусь в полицию! А еще лучше – огрею чем-нибудь потяжелее, за мной не заржавеет. И хватит меня запугивать, а то сама запугаю так, что мало не покажется… Еще раз увижу ваши бандитские рожи, и я за себя не ручаюсь!

Все вокруг – двое за столиком, уже знакомая официантка, несколько случайных покупателей – вмиг онемели. Так-то! Наслаждаясь произведенным эффектом, я злобно фыркнула, развернулась и с достоинством зашагала по дорожке в сторону дома Аникеевых. Уже подходя к калитке, я остыла и крепко задумалась. Перед мысленным взором вдруг замаячила новая четкая галочка, на сей раз рядом с симптомом «Агрессия»…

* * *

– Ну, мать, ты даешь! – искренне, не скрывая извращенного восторга, протянул Костя. – Так меня еще никто не позорил… Серьезно, это что-то уникальное: человек выходит за порог, пропадает где-то часик-другой, а потом – бац! – и кругом уже твердят, что к Аникеевым пора вызывать психиатров. Мол, та девица легкого поведения не только обобрала беднягу, но и спятила, грозилась перерезать всю округу. Нет слов! Ты и правда не в себе!

Ага, если я не в себе, что же ты так наворачиваешь мои сочные отбивные, успев расправиться с салатиком?

– Думай что хочешь, а только за мной действительно ходили эти жуткие громилы, – с досадой бросила я. – Самые страшные сидели в кафе, ты бы их видел! Внешне – прирожденные преступники, злобные, нелюдимые! Таким нельзя показывать слабость, вот я и разогнала их немножко. В превентивных целях, чтобы впредь неповадно было.

– «Прирожденные преступники»? Эх ты, Ломброзо в юбке, – сумничал Костя, отправляя в рот очередной кусок мяса. – Михайловы – добрейшие люди, мухи не обидят. С Лешкой я пересекаюсь иногда по работе, неглупый, кстати, парень, они с отцом занимаются ковкой, такие ворота делают – загляденье! Только представь: зашли люди в обед выпить по чашке кофе, а на них накинулась незнакомая девица, сфотографировала, пригрозила и обозвала на дорожку! Кто еще на это способен, кроме тебя?

Не может быть… Неужели я и в самом деле ошиблась? Как неудобно… Я протянула Косте телефон с портретом «неандертальцев», и он зашелся в хохоте, едва взглянув на экран. Ладно, пусть так, но как же другие, молодая женщина и те двое, у церкви? Судя по насмешливому взгляду Кости, он считал это как минимум домыслами вздорной «нимфы», которую следует показать психиатру. Ах, как жаль, что я не умудрилась запечатлеть и тех «шпионов»! Анька была права: я – этакий Хемингуэй с приставкой «недо-», и все вокруг, похоже, уверены в развившейся у меня мании преследования…

– Хемингуэй? – удивленно хмыкнул Костя, наверняка ставя в мыслях свои галочки, причем у всех симптомов разом, добавляя к ним манию величия. – Рита, не выдумывай чепухи. Отдыхай спокойно, не сочиняй никаких тайн на ровном месте. Лучше готовь побольше, это у тебя получается замечательно! Кстати, там вроде осталась еще одна порция? Я не отказался бы от добавки…

Не успела я пикнуть, как отбивная для призрака уменьшилась наполовину. Бедный обитатель мансарды, сидеть ему сегодня полуголодным! А то и вовсе без ужина, если Костя, по-прежнему все от меня скрывавший, не удосужится отнести тарелки наверх.

За окном между тем стало темнеть, усилившийся ветер сгонял вместе тяжелые, будто набухшие от влаги тучи. Маша досмотрела свои обычные мультики, и я уложила ее спать, вдруг поймав себя на мысли, что мне нравится эта «игра в маму»: расчесывать крошке волосики на ночь, следить, чтобы она почистила зубы и надела пижаму, укутывать мягким одеялом… За дни, проведенные у Аникеевых, я так привыкла к этому распорядку, что с трудом представляла, как окунусь в свою обычную жизнь. Наверняка поначалу буду грустить, ощущая вакуум…

Вернувшись на кухню, я застала Костю за хлопотами у чайника. Из лампы над столом струился мягкий свет, а тарелки с ужином для призрака загадочным образом исчезли.

– Я закрыл все окна, наверняка будет гроза. Эх, жалко, опять с антенной потом возиться, – вздохнул он и вдруг предложил: – Давай выпьем чаю, и я все-таки расскажу тебе об отце. Вряд ли будет интересно, но раз обещал…

– Давай. – Я устроилась на табуретке