Без суеты. Как перестать спешить и начать жить - Карл Оноре

Задающие тон феминистки (например, Дебби Столлер) ныне поощряют вязание, и им вторят чуткие к новым веяниям гуру: «Вязание – новая йога». Богатые и знаменитые из Голливуда – Джулия Робертс, Гвинет Пэлтроу, Камерон Диас – на досуге вяжут. Четыре миллиона американцев (в основном американок) моложе 35 лет увлеклись этим делом после 1998 г.{76} В нью-йоркском метро или в удобных креслах Starbucks светские дамы в куртках от Ralph Lauren и в туфлях Prada вяжут как одержимые. Создаются десятки сайтов с советами для вязальщиц: как выбрать лучшую шерсть для варежек и как лечить судорогу в пальцах. В бутиках для рукодельниц предлагают гламурную пряжу (искусственный мех, кашемир), которой прежде пользовались только дизайнеры.

Сорокалетняя писательница из Лос-Анджелеса Бернадетт Мерфи точно отразила новые веяния в книге «Дзен и искусство вязания» (Zen and the Art of Knitting, 2002). Возвращение к пряже и спицам она считает проявлением общей реакции на бессмыслицу современной жизни. «Наша культура испытывает острую тоску по смыслу, по вещам, соединяющим человека с миром и людьми, по вещам, греющим душу, – рассуждает писательница. – Вязание выделяет время на то, чтобы наслаждаться жизнью, находить в ней смысл, устанавливать эти связи».

Повсюду в Северной Америке – в гостиных, общежитиях колледжей, корпоративных столовых – собираются кружки вязания, рукодельницы знакомятся и становятся друзьями. Их свитера, шапки и шарфы – уместная альтернатива торопливым радостям современного потребительства. Фабричные товары функциональны, долговечны, красивы, порой даже вдохновенны, но сам факт, что таких экземпляров произведено десятки и сотни тысяч, лишает их тайны. Связанный вручную шарф, уникальный, своеобразный, несовершенный, несет на себе отпечаток своего творца. Мы чувствуем, что в это изделие вложены время и любовь, а потому и вещь становится нам дорога.

«В современном мире можно купить что угодно – быстро, легко и дешево. Покупные вещи утратили ценность. Кто будет дорожить вещью, если в любой момент можно приобрести еще десять таких же? – рассуждает Мерфи. – Когда вам дарят вещь, сделанную собственными руками, вы знаете, что человек вложил в нее свое время, и это придает вещи ценность».

На вязание Мерфи натолкнулась почти случайно. Во время путешествия по Ирландии в 1984 г. она растянула ахиллесово сухожилие и два месяца не могла ходить. От скуки она начала вязать и убедилась, что это занятие помогает расслабиться и успокоиться. Вязание не может быть быстрым. Нет такой кнопки, стрелки, переключателя, чтобы ускорить процесс вязания. Удовольствие человек получает от самого делания, а не от того, что наконец закончил. Исследования показали, что ритмичный танец спиц способствует замедлению пульса и снижению давления. Вязальщик погружается в мирное, медитативное состояние.

«Главное в вязании – неторопливость, – говорит Мерфи. – Это настолько медленное занятие, что мы подмечаем красоту каждого движения, каждой из тысяч петель, складывающихся в свитер. Настолько медленное, что мы заведомо знаем, что не закончим работу ни сегодня, ни завтра, может быть, еще много месяцев не закончим, и это примиряет нас с незавершенностью жизнью, ее провисшими концами. Вяжешь – и замедляешься».

Для многих вязание стало противоядием от спешки и стрессов современной жизни. Они вяжут перед собраниями и после, во время видеоконференций, под конец трудного дня. Эффект вязания сохраняется надолго и после того, как будут отложены спицы, – рукодельницы не напрягаются и на рабочем месте. Мерфи вязание помогает настроиться на «медленное» мышление.

«Я чувствую, как отключается активная часть мозга и распутывается запутанный узел мыслей, – говорит она. – Замечательно излечивается писательский блок».

Чем закончится новая мода на вязание? Схлынет, как прочие моды, или закрепится? Трудно сказать. Мода – девица непостоянная. Сегодня вязаная одежда в тренде, но что произойдет, если плотные свитера и колючие шарфы исчезнут с обложки Vogue? Часть вязальщиц забросит спицы и поищет себе что-то новенькое. Однако многие, думается, будут и впредь считать петли. В торопливом технологичном мире медлительное и нетехнологичное хобби, которое помогает человеку расслабиться, едва ли утратит популярность.

То же самое можно сказать и о садоводстве. Едва ли не в каждой культуре сад – это святилище; место, где человек отдыхает и размышляет. По-японски сад называется Niwa, что означает «огороженное место для почитания богов». Сам процесс работы в саду – посадки, прививки, прополка, полив, ожидание урожая – способствует замедлению. Работа в саду так же не подлежит ускорению, как и вязание. Даже в теплице растения не вызревают по прихоти садовника и сезоны не сменяются по капризу. У природы свое расписание. В торопливом мире, где все подстраивается под максимальную эффективность, чем лечиться, если не природными ритмами.

Садоводство стало распространенным хобби как раз в эпоху промышленной революции. Горожане потянулись к сельской идиллии, искали укрытия от лихорадочного темпа растущих городов. Зарождался этот интерес в Британии, где и урбанизация произошла сравнительно рано. В XIX в. в связи с загрязнением воздуха стало невозможно выращивать цветы в центре Лондона и других больших городов, но на окраинах средний класс тешился орнаментальными садами с клумбами, живой изгородью, фонтанами.

Перенесемся в XXI в. – садоводство опять в моде. Наш мир вроде бы вращается вокруг данных и пикселей, мерцающих на экране компьютера, но людям хочется простого и приятного удовольствия – испачкать руки в земле. Садоводство, как и вязание, избавилось от замшелого образа пенсионерской забавы и увлекло людей всех возрастов и разных социальных слоев. Не так давно журнал Time приветствовал подъем «озеленительного шика». Повсюду в развитых странах молодые люди осаждают оранжереи и садоводческие центры, скупают рассаду, семена, горшки. Исследование, проведенное в 2002 г. компанией National Family Opinion, выявило рекордное количество американцев (78,3 млн) занятых садоводством. Это хобби вышло на первое место из всех видов досугов на свежем воздухе. Такая же тенденция наблюдается в Великобритании, где передачи о садоводстве занимают лучшее время на телевидении, а имена волшебников с зелеными пальцами – Чарли Диммока, Алана Титчмарша – звучат в каждом доме. Аудитория радиопередачи «Вопросы к садовнику» (Gardener’s Question Time), впервые запущенная BBC в эфир после войны, с середины 1990-х гг. удвоилась.

Новое лицо садоводства – Мэтт Джеймс, молодой и модный ведущий английской телепрограммы «Садовник в городе» (The City Gardener). Мэтт учит занятых горожан создавать уголок природы прямо у своего крыльца. Садоводство, говорит Джеймс, воссоединит нас с естественной сменой сезонов. А еще это занятие сближает людей.

– Суть садоводства не только в возвращении к природе, – говорит он. – В хорошо спланированном саду можно принять друзей, открыть полдюжины пива, устроить барбекю – словом, социальный аспект наиболее важен.

Страсть к садоводству Джеймс унаследовал от матери. Сперва это было хобби, теперь – профессия. Больше всего в этой возне с почвой и растениями он ценит возможность замедлиться.