Углицкое дело - Сергей Булыга

– А боярину он-то зачем? – спросил Евлампий.

– Да как зачем! – сказал Маркел. – Ниточка к Андрюшке тянется, вот что. Он же царевича лечил, травки ему давал, питье, вот мой боярин и стал думать, а не заморил ли Андрюшка царевича? И послал за ним, а его нет. А его надо к кресту подвести и расспросить как следует. А ничего не скажет – на правеж тогда поставим, чтобы лучше вспоминалось. Так? – спросил он уже у Фомы.

Фома на это только хмыкнул. Тогда Маркел спросил у Тита:

– Так?

– Страсти какие, – сказал Тит. – Я хорошо Андрюшку знаю, шельма он, конечно, но не злодей же. Нет, – сказал он, еще подумав, – не стал бы он царевича травить. Зачем это ему?!

– Ну мало ли, – сказал Маркел. – Вот, – сказал он, опять обращаясь к Фоме, – ты почему пошел в злодеи? А ведь ты злодей!

– Какой я злодей?! – сказал Фома. – Я просто душой горячий. Если меня кто обидит, я такому не спущу. Через это и попал на виску. И там пошло, поехало. А я не виноват! – продолжал он уже с жаром. – Господь Бог свидетель! – И, сложив персты для крестного знамения, огляделся по сторонам, но нигде образов не увидел и перекрестился просто так.

– Ладно, – сказал Маркел. – Не хочешь говорить, не надо. Да и я не за тобой сюда пришел, а за Андрюшкой! – И теперь повернулся к Евлампию, и сказал: – Ты здесь у вас старший, тебе и решать, конечно, но товарищи твои пусть тоже слушают. Так вот, Евлампьюшка, дело такое, боярин сказал: если они, это вы, выдадут Андрюшку головой, тогда им всем мое, это его, боярское, прощение во всём и сверх того каждому по достакану серебра. И… – Маркел подумал, – и по горлатной шапке. И по золотому на шапку. Думайте! – И замолчал.

И эти тоже молчали. Вначале они это делали просто, а после начали между собой переглядываться. А после Тит махнул рукой и начал говорить такое:

– Нехорошие твои слова, добрый ты наш человек, не знаю, как тебя по батюшке. Как же это мы станем тебе Андрюшку называть? Андрюшка, может, здесь не виноват совсем, а мы его возьмем и выдадим. А вы его в колодки – и на виску. И шкуру с ребер спустите, и он на себя наговорит, чего никогда и не было! А вам же большего и не надо, вам не злодей нужен, а вам же только нужен кто-нибудь, кто бы на себя это взял. И вы его тогда в Москву. И там снесете ему буйну голову, а она ни в чем не виновата. Нет, я Андрюшку не выдам, я же не такая скотина, чтобы такую гадость невинному человеку подстраивать. Я мозгов еще не отпил! А вот другие люди, вот как Авласка-дьячок, да ты его знаешь, этот кого хочешь оболжет и обесчестит! Он и Андрюшку выдаст. Вот у Авласки и спрашивай, если хочешь узнать про Андрюшку.

И тут Тит замолчал, облизал губы и посмотрел на Евлампия. Евлампий молчал. Фома тоже. Тогда Маркел спросил, и это опять у Тита:

– А где сейчас Авласка?

Тит посмотрел на Евлампия. Евлампий нехотя сказал:

– Спит Влас Демидыч мертвей мертвого. До утра его теперь не добудиться.

– А где он спит? – спросил Маркел.

– У нас здесь, наверху, в омшанике, – сказал Евлампий.

– Ага, – сказал Маркел, – ага. А когда будешь будить?

– А что? – настороженно спросил Евлампий.

Маркел подумал и сказал:

– Без меня не будить, это можно?

– Можно, – сказал, тоже подумав, Евлампий. После сказал: – Я утром сперва зашлю к тебе Григория.

– Вот это славно, – сказал Маркел. – Это славно, – повторил он еще раз. После спросил: – А что, Авласка вправду знает, где сейчас Андрюшка?

– Знает, – сказал Тит. И еще раз, еще тверже повторил: – Знает скотина! И завтра скажет, – и посмотрел на кувшин.

Маркел кивнул. Евлампий легко встал и налил им всем. Они молча, не чокаясь, выпили. После Маркел так же молча поднялся, утерся, осмотрел их сверху вниз всех троих, и только после этого сказал:

– По достакану серебра, по шапке и по золотому. Но сперва живой Андрюшка!

– Как водится, – строго сказал Фома.

После чего Маркел им поклонился, надел шапку, развернулся и пошел к двери.

– И я! И я с тобой! Не торопись! – быстро-быстро зачастил Евлампий и кинулся следом.

И они пошли вместе наверх по той узкой крутой лесенке. Маркел шел первым и гадал: Евлампий пырнет ему в спину ножом, не пырнет, пырнет, не пырнет…

Не пырнул! А поднялись они наверх и остановились в том темном закутке перед дверью к прилавку. Маркел утер лоб и сказал:

– Жарко у вас.

– Так ведь Троица, – сказал Евлампий, – не зима как будто бы.

– Да, – сказал Маркел, – твоя правда.

И он замолчал. Евлампий тоже ничего не говорил. Так они еще немного постояли, после чего Маркел спросил:

– Зачем ты меня туда звал? Убить хотел? А почему не убили?

– Христос с тобой, Маркелушка! – с жаром сказал Евлампий. – Человека из Москвы убить! Ты что?! Да кто на такое решится! Фома, что ли? Да ему только под мостом сидеть и с пьяных посадских сапоги снимать, вот и вся его мочь!

– А Тит? – спросил Маркел. – Он кто такой?

– Ну, Тит, – неохотно ответил Евлампий, замявшись. – Тит – это птица залетная. Чистые ручки! Своего дела не держит, а что ему принесут, тем и приторговывает.

– И что ему Фома принес? – спросил Маркел.

– А они порознь пришли, – сказал Евлампий. – И оба ни с чем. А руки у обоих чешутся, в брюхе скворчит. Стали спрашивать службу. Прямо как с ножом к горлу пристали! – сказал Евлампий уже в голос, но тут же замолчал и оглянулся вниз, на лесенку, и опять вполголоса заговорил: – Евлаша, говорят, возьми на службу, может, чего кому надо. Да никому здесь ничего, я говорю, не надо, ироды, тут уже было всё, что может быть: царевича зарезали! Тут, говорю, надо сейчас тише травы сидеть! И тут вдруг вижу: ты. О, думаю, вот кому они послужат. И ведь угадал! Ведь послужили же!

– Ну, послужили, – безо всякой охоты ответил Маркел.

– И еще послужат, ты еще увидишь! – опять с жаром продолжал Евлампий. – Авласку в рог скрутят, если будет надо, и он всё тебе покажет! Он, этот Авласка… – И вдруг Евлампий замолчал, после спросил с обидой: – Или, может, мне не веришь? Так давай сходим в омшаник, я тебе его там покажу. И там их уже много, Петры их туда натягали, может, уже с десятка два. После бабы приходят, разбирают своих. А которых никогда не разбирают. Вот Авласку никогда, баба у него строгонькая… – И тут Евлампий сперва весело прихмыкнул, а после также весело продолжил: – А мы с тобой же холостые, Маркел, нас никто трепать не будет! Айда в белую, под образа, угол накроем – и по единой, и по единой, а?!

– Нет, – строго ответил Маркел, – мне нельзя. Боярин ждет. Я же ему должен сказать, что служба служится, Авласка отсыпается, завтра пойдем с ним к Андрюшке. Так?

– Так, – сказал Евлампий.