Красный реванш - Андрей Максимушкин

Мельком взглянув на рапорт, Стравинский черкнул на нем свою визу и убрал бумагу в красную папку.

– Ну, Сергей, машину ты чувствуешь, в воздухе держишься хорошо, реакция отменная, работать в строю можешь, без радара тоже нормально ориентируешься. Так что постарайся вернуться домой живым и своими ногами. Вперед не лезь, к подвигам не стремись, пусть сербы геройствуют. Это их земля, а ты просто помогаешь. Всех американцев не свалишь, а погибнуть можно запросто. Ну, сам должен понимать, не пацан уже. – Официальная часть закончилась, и Стравинский чисто по-человечески наставлял молодого летчика. – Ладно, ты не самый худший мой истребитель, так что через полгода жду домой, эскадрилью получишь обязательно. Слово даю.

– Простите, Алексей Викторович, кто еще из нашего полка едет в командировку? – неожиданно для самого себя спросил Горелов.

– Пока никто. А у тебя есть предложения?

– Да, товарищ полковник, я много летал вместе с лейтенантом Черновым. Сработались, друг друга в небе чувствуем. Разрешите?

– Не разрешаю! Ты не имеешь права никому ничего говорить. Понятно?! – почти выкрикивал Стравинский, на его лице ясно читалось, что Горелов только что сморозил несусветную чушь. – Для всех ты едешь отдыхать. И точка! Будешь болтать, вместо Сербии попадешь на Чукотку, медведей кормить.

– Но, товарищ полковник, – упорствовал Сергей, – гораздо лучше работать уже слетанными парами, чем заново привыкать к ведомому. Вы же сами учили.

– Слетанными парами, говоришь. – Стравинский медленно встал и прошелся по комнате, не спуская пристального взгляда с Сергея. – Вы у меня лучшие летчики полка, оба с орденами. Ну ладно, – добавил он после минутной паузы, – старший лейтенант Горелов, вы свободны, передайте лейтенанту Чернову приказ явиться ко мне. Срочно.

– Товарищ полковник, разрешите идти?

– Разрешаю.

– Слоны идут на север, – отчетливо проговорил Павел Шумилов, спускаясь на берег небольшой речушки. Было утро. Сидящие с удочками Арсений Бугров и его начальник штаба полковник Леонид Гаврилов одновременно повернулись на голос.

– Слоны идут на хрен. А ваш Штирлиц ожидается с минуты на минуту, – отозвался Бугров. Он, как и Гаврилов, был одет в поношенное офицерское х/б без знаков различия и выглядел, как обычный рыболов-любитель. Невдалеке на опушке леса в тени деревьев стоял «УАЗ». Водителя с собой не брали, машину вел Гаврилов. Встреча была не случайной. И не случайно для этого выбрали место вдалеке от города на природе.

Сегодня была суббота, начало августа. Паша, как обычный грибник, рано поутру вышел из электрички на сельском полустанке и неторопливо двинулся лесом к известной ему речушке, попутно срезая боровики и подосиновики. Конец лета, грибной сезон, за полтора часа Павел набрал почти полную корзинку. С собой он не взял ничего лишнего, все необходимое было в голове. Друзья еще в среду договорились о встрече. Приближался день X, почти все было готово. Сотни офицеров армии и КГБ страны, некоторые партийные работники и хозяйственники ждали сигнала «Зеленый свисток». Сигнала, который должен послужить началом переворота. Или, как изящно выразился Володя Строгов: «Нелегитимной передачи власти в достойные руки». Все приготовления были закончены, планы составлены, откорректированы и доведены до рядовых участников. Шумилов давно уже составил списки лиц, которых необходимо нейтрализовать в первые же часы после «Зеленого свистка». Агенты влияния, предатели, активные публичные деятели, находящиеся под воздействием «прогрессивных господ», всевозможные шакалы, готовые растащить страну по углам. Московские и ленинградские гэбисты были готовы изолировать собственное, не вызывающее доверия руководство и в течение нескольких часов «выключить» иностранцев, работающих над «мирным преобразованием» СССР. Преобразование, устраивающее многих, но только не заговорщиков и критично мыслящих патриотов СССР и России.

Поздоровавшись за руку с Бугровым и Гавриловым, Павел присел на бревнышко и принялся перебирать свою корзинку. Грибы были хорошие, молодые, крепкие, как на подбор. Неплохо, сегодня в семье Шумиловых будет хороший ужин. А если на обратном пути дополнить корзинку и прихваченный в карман пакет, то можно будет и посушить на зиму. Пока Шумилов перебирал свои трофеи, поплавок Лени ушел под воду. Резкий рывок, и на крючке заплясала сорожка. Средненькая, в полторы ладони длиной. Быстрым привычным движением отцепив рыбку, Гаврилов бросил ее в ведерко и принялся насаживать свежего червя на крючок.

Никто не произнес ни слова. Несмотря на чудный теплый денек и яркое солнце, все трое чувствовали напряженность. Это словно ожидание перед боем, когда все известно заранее, и ничего не изменить. Не знаешь только, вернешься ли живым. Они прекрасно понимали, во что влезли. Если дело провалится или не удастся сломить сопротивление Системы в первые же часы после Переворота, то всех ждут долгие сроки в северных лагерях. А скорее всего расстрел или «несчастный случай» в камере.

Тишину нарушали только беззаботно скользящие над водой стрекозы и шелест травы. В десятке метров от людей из речки на берег вылез уж и исчез в зарослях осоки. Мирное благолепие нарушил шум мотора. Судя по звуку, к берегу приближалась легковая машина. Все трое продолжили заниматься своими долами, не обращая никакого внимания на шум. Постепенно звук усилился, приближаясь. Наконец машина выехала на опушку и остановилась, мотор заглох. Павел Шумилов аккуратно воткнул нож в корзину и поднялся на ноги. Рядом с «уазиком» стоял красный «жигуль» Сергея Анютина. Из-за бликов солнца на лобовом стекле не было видно, кто приехал в машине. Открылась дверца, и из «жигуля» выбрались Сергей и Володя Строгов. Анютин был в своей старой застиранной штормовке и сапогах. В отличие от Сергея, выглядевшего как обычный грибник или рыбак, Строгов был в чистой ветровке, выглаженных брюках, ботинках и при галстуке. Его вид резко контрастировал с остальными заговорщиками. Но на рыбалку он поехал сразу после совещания в районном отделении КГБ, а затем должен был провести одну встречу в центре города. В общем, Володя решил, что спешные переодевания два раза в день только вызовут излишние подозрения. Обменявшись рукопожатиями, товарищи расположились прямо на траве в тени столетнего, раскидистого дуба. При этом Строгов проследил, чтобы они не оказались слишком близко от машин. Как он объяснил, на всякий случай. Через минуту с компании можно было писать картину «Туристы на природе». Кто улегся прямо на траве, кто подстелил куртку, только Володя с недовольным видом уселся на разложенную на поваленном дереве газету, дабы не замарать брюки.

– Ну все, товарищи. Пора собираться в Москву, – заговорил первым гэбист.

– Значит, все? А Туркестанский округ? Игорь будет готов только в конце месяца, – ответил вопросом Гаврилов.

– Поздно. На следующей неделе Горби улетает в Крым на отдых. Информация точная. Это самый лучший момент.

– Значит, начинаем работать. У Тихони как раз в Севастополе два батальона. В случае чего он и задержит бывшего президента, – произнося эти слова, Бугров ухмыльнулся, на опушке послышались сдержанные смешки.