Бретонская колдунья - Юлия Галанина

Как нарочно, мимо скакал маркиз де Портелу, отчаянный приверженец белых грефьеров и хорошеньких девушек, во все горло оравший: «Алла-ли, алла-ли!»

Увидев Жанну, он сбавил ход и прекратил улюлюканье, поэтому расслышал последние слова герцога. И ринулся в спор:

– Мое почтение, прекрасная Жанна, сегодня красотой Вы спорите с рассветом! Дорогой герцог, Ваши сан-гуверы безнадежно устарели! Что это за собаки – воды боятся, холода тоже, быстроногую дичь не любят!

– Полноте, уважаемый маркиз! – взвился задетый за живое герцог. – Где Вы найдете среди своих новомодных пустолаек таких чутьистых собак, как сан-гуверы?! А Ваши хваленые гревьеры только вид имеют изящный (вот уж воистину секретари!), а пусти их по матерому волку, так они первый день еще бегут, зато уж потом их три дня не поднимешь! А то, что сан-гуверы воды и холода боятся – слуг порите, чтобы собак не портили! Мои – в любой мороз бодры!

– Возможно, белые по волку, действительно, плохо идут, зато оленя гонят впереди английских, дорогой герцог! – отпарировал маркиз. – А Ваши черно-подпалые в хвосте плетутся!..

– Сан-гуверы – собаки серьезные! По волку, лисе, кабану идут как никто другой! Хоть и ноги коротковаты, не такие ходули, как у грефьеров. Зато, если на след встанут – только держись! А Ваши белые, говорят, овсянку апельсиновым соусом поливать требуют, уважаемый маркиз!

– Не больше, чем сан-гуверы, дорогой герцог, не больше! Может Ваши по вонючему зверю и хороши, но для оленной охоты они мало пригодны. Смешно сказать – гонного оленя держать не могут, а коли свежий след тропу перебьет, вообще встают ни туда, ни сюда!

Еще немного – и спор кончился бы поединком.

Жанна решила обратить на себя внимание забывших про нее спорщиков и, с натугой вспомнив один охотничий термин, с видом знатока спросила:

– А какая паратость у этих пород?

– О! Милая графиня! – взорвался фонтаном радости маркиз. – Конечно же, белые грефьеры куда резвей сан-гуверов! Просто никакого сравнения! Вы, прелестная Жанна, смотрите прямо в корень! Паратость – основное качество для гончих!

Герцог оскорблено замолчал, поправляя свою охотничью шляпу, надетую на бегуин.

«Вот дура набитая!!!» – последними словами ругала себя Жанна. – «Вылезла, называется! Кокетничай теперь с этим дураком в подбитых паклей чулках!»

* * *

… Наверное, черт дернул Жаккетту выйти из охотничьего домика.

Ничего ей снаружи не требовалось, просто надоело сидеть в четырех стенах и захотелось подышать лесным воздухом, обойти вокруг домика, очень, кстати, солидного: каменного, двухэтажного, с вместительным пиршественным залом и уютными комнатами для отдыха благородных охотников.

Выйдя черным ходом, Жаккетта неторопливо пошла меж буков. Солнце золотило их листву, и было тихо. Охота умчалась далеко.

Жаккетта вспоминала родной дом, представляла себе лица родных: отца, матушки, братьев, сестры… Хорошо вспоминалась даже противная тетя, теперь казавшаяся не такой противной…

Внезапно, над ее ухом раздался повелительный мужской голос:

– Ты служанка одной из дам?

От неожиданности Жаккетта вздрогнула. Вернувшись из воспоминаний, она обнаружила рядом с собой лошадь, на которой сидел всадник в красивом, но полностью заляпанном грязью охотничьем костюме.

– Да, господин! – подтвердила она, гадая, откуда он появился, и что ему надо.

– Вот и прекрасно! Поможешь мне добраться до комнаты. Я подвернул ногу.

– Может, позвать Ваших слуг? – спросила Жаккетта.

– Еще чего! Через час вся округа будет рассказывать друг другу, что я чуть не свернул себе шею на охоте! Проведешь меня черным ходом!

Он направил лошадь к домику.

У черного входа было пустынно и тихо.

Большинство слуг в отсутствии хозяев трепалось на кухне. рассказывая байки из жизни своих господ. Часть безмятежно спала, где придется, пользуясь свободной минуткой, и лишь несколько человек сидело у главного входа на случай появления кого-нибудь из охотников.

Всадник спрыгнул с лошади на одну ногу. И, обхватив Жаккетту левой рукой за плечи, похромал с ее помощью к двери. Разница в росте была велика – почти фут – и незнакомец просто навис над девушкой, тяжело опираясь на нее, как трость.

С великим трудом они поднялись на второй этаж к покоям для отдыха. Незадачливому охотнику, по-видимому, стало чуточку легче, потому что его лицо перестало кривиться при каждом шаге.

Жаккетте же казалось, что она взобралась на крутую гору с тяжелым мешком муки на плечах.

Радуясь, что ее помощь заканчивается, она завела незнакомца в указанную им комнату. Комната была рассчитана на важную персону: пол был устлан медвежьими шкурами, а стены увешаны рогатыми и клыкастыми трофеями.

Исполняя долг вежливости, Жаккетта сказала:

– Как жалко, господин, что сегодняшняя охота на оленя для Вас завершилась падением!

– Ничего страшного, милая, зато охота на куропаток началась! – улыбаясь, сообщил ей незнакомец. – У тебя замечательная, упругая грудка! Я хочу познакомиться с ее родной сестренкой!

Оказывается, пока Жаккетта, надрываясь, добросовестно тащила незнакомца наверх, его левая рука, поначалу безвольно лежавшая на её плече, чуть продвинулась и удобно угнездилась на Жаккеттиной левой груди, вовсю ее исследуя. Жаккетта, полностью занятая подъемом, слишком поздно обнаружила захват.

Не теряя понапрасну времени, резко оживший незнакомец правой рукой обхватил ее за пышную попку и очень умело переместил в горизонтальное положение. С ловкостью незаурядного бабника он моментально высвободил обе девичьи груди из матерчатых оков платья.

Опрокинутая, как майский жук, лапками кверху, Жаккетта отчаянно жалела, что хлыстом нельзя отходить благородного человека. И что ее новая красивая (казенная!) юбка будет испорчена липкой грязью костюма незнакомца.

На ее относительное счастье, незнакомец не любил делать дел наполовину и очень скоро вся одежда Жаккетты, как и костюм всадника, лежала в сторонке.

Почувствовав даже что-то вроде благодарности за такую предупредительность, Жаккетта уже с меньшим возмущением наблюдала, как вишенка ее правой груди исчезает во рту незнакомца, атакуемая его вибрирующем языком.

Над колыхающейся на медвежьей шкуре парочкой святая Агнесса безнадежно махала белым флагом…

* * *

К безмерной радости Жанны, сан-гуверы герцога Барруа смогли исправить ее непростительный промах насчет паратости.

Произошел тот самый случай, о котором упомянул маркиз, перечисляя пороки гончих святого Губерта. След старого оленя, которого гнали с утра, пересекся свежим следом молодого, и гончие дружно двинулись по нему.

Все, за исключением равномерно трусивших в арьергарде собак герцога. Те (словно в пику утверждению маркиза) не дали себя провести и упорно продолжали держаться старого следа.