Проклятая для князя - Анна Е. Прохорова

в надежных руках. Княгиня полагал что на этом ее материнский долг перед ней и долг перед Велесом закрыт. Пусть уходит прочь, видеть ее она не хотела. Богдана была живым напоминанием ее ошибок.

Когда карета въехала во двор в имении Десятовских было уже людно. Молодой князь перед отъездом велел растопить все камины, зажечь повсюду свечи, нагреть побольше воды и приготовить самые вкусные блюда. Выйдя из кареты они тут же направились в дом. Девушка и так слишком сильно продрогла на морозе. Поднявшись с Богданой наверх, он усадил ее в кресло в комнате, а сам спустился вниз и поторопил слуг нести воду для купания.

Богдана удивленно рассматривала его спальню. Большая кровать с пушистым покрывалом, огромный камин напротив, в котором потрескивали дрова и искры взметались вверх. На секунду, ей даже показалось, что она увидела лицо Велеса в языках пламени. Словно он улыбнулся ей и растаял. Так она поняла, что теперь на своем месте. Поудобнее устроившись подперла рукой голову и стала просто смотреть в огонь, вдруг она увидит там мельника с женой. Незаметно для себя уснула.

Вернувшись с чашкой горячего супа, Ярослав увидел, что девушка задремала так и не сняв верхней одежды, сидя в кресле. Он аккуратно разул и раздел ее, уложил в кровать и накрыл одеялом. Ожидая пока наносят горячей воды наверх, он все смотрел на нее и не верил в реальность происходящего. Богдана же ни о чем не подозревая безмятежно спала, впервые с начала своей болезни.

Когда ванна была наполнена, парящей водой, он начал ее будить. Проснувшись Богдана съела немного супа и тут же отправилась купаться. Ей хотелось оставить все в прошлом, смыть с себя грязь, что принесло проклятие. Забыть Елизавету, забыть о том, что Мирины и Ладимира больше нет.

Лучше бы она этого не знала. Жила бы в приятном неведении, мечтая когда-нибудь их увидеть.

Ярослав помог ей раздеться и забраться в воду. Девушка с удовольствием откинулась на спину и посмотрела на него. Он выглядел лучше, чем когда она его видела в последний раз. Губы его улыбались, он оделся в чистую рубаху пока она спала. И искры, она снова увидела их в карих глазах князя.

— Давай поговорим? — спросила она

— Да, я хотел тебе рассказать, что знаю о пожаре. Не знаю, готова ли ты это выслушать, не хочу тебя расстраивать еще больше.

— Нет, расскажи, я хочу все знать, ведь это я виновата, мое проклятье!

— Успокойся, тебя и близко там не было, ты бы не причинила им вреда. Это случилось прямо перед тем, как выпал снег, утром главное дерево на капище заплакало кровью, а река вдруг окрасилась в красный. Пророчество сбывалось. За это должны были заплатить другие, не твои родители. Пожар начался с их дома, все это так странно, дом выгорел дотла, не осталось даже камней от печи, это мог сделать только огонь богов. Мы не знаем наверняка были ли там твои родители, но мы ничего не нашли. Потом загорелся еще один дом прислуги и еще, и еще, пока не заполыхали все, но огонь не тронул при этом другие постройки и замок. Он был словно живой. Как только дома выгорели огонь исчез. И пошел снег, такой густой, крупными хлопьями он скрыл и плачущее дерево, и река очистилась и даже пепелище скрылось под ним… Все остальные люди успели спастись. Елизавету это не напугало, а мои родители вспомнили о проклятии и поспешили уехать отсюда, а я не смог. Я знал, что рано или поздно найду тебя!

— Это я виновата в смерти моих родителей, я проклятая. Точнее теперь, наверное, проклятие уже снято, — и она рассказал ему все и о своих настоящих родителях, и об оборотничестве, и о пороклятье, а еще о том, что она во многом похожа на Елизавету и боится, что тьма в ее глазах никогда не исчезнет совсем и какие последствия снятия порчи будут она то же, не знает. Богдана продолжала верить, что оставшиеся ее близкие люди не могут быть в безопасности рядом с ней.

Ярослав смотрел на нее и не верил своим глазам, вот она рядом, настоящая. И все равно, что он будет проклят вместе с ней, если уж на, то пошло, то он готов все разделить с ней и ради нее. Они проговорили несколько часов, а он все подливал горячую воду и заставлял слуг греть еще и еще.

Когда Богдана уже не могла оставаться в воде и захотела вылезти он помог ей помыться, насухо вытер и вытащил из ванной, как маленького ребенка. Она много плакала пока рассказывала. Глаза ее опухли, а нос покраснел. Он сел на кресло, посадил ее к себе на колени начал баюкать как маленькую, слегка прикасаясь губами к виску. А она все не могла остановить слезы, текущие по ее щекам.

***

Он поцеловал меня в губы и его поцелуй медленно заскользил по моей скуле.

Затем Ярослав целовал мои веки, невесомо как касания крыльев бабочек. Он любил меня так нежно словно боялся что я сейчас растаю как первый осенний снег. Спустил мою ночную рубашку с одного плеча и провел языком по моей ключице. Его язык был змеем искусителем, влажный и терпкий как аромат самого сладкого цветка. Он медленно спускал лямку со второго плеча.

Моя грудь уже жаждала его ласк. Он лизнул сосок сжавшийся в твердый комок, второй тут же проследовал за ним, ждущий такой же ласки. Я уже знала какое наслаждение последует за этим. Мой хищник припал своими губами ко второму комочку, он вылизывал его, как животное. Я начало ощущать, как медвежья сущность просыпается во мне.

Он не останавливался ни на секунду. Я чувствовала как он хочет меня и его член выпирает сквозь все слои ткани, но он не торопится. Он хочет доставить удовольствие мне. Ярослав как будто чувствовал, что мне требуется. Меня могли удовлетворить одни его касания. Я хотела больше ласки.

Ярослав осторожно отнес меня к кровати уложил на спину.

Несмотря ни на что я хотела его так давно, я хотела чтобы он вылизывал меня, чтобы его слюна смешалась с моей в наших поцелуях. Для меня в этом был сакральный смысл, мы сплетались с ним в танце огня, огненный цветок вновь пожирал меня и я умирала в этом наслаждении.

Он плясал своим языком уже по моему животу, а я умирала от этого. Эта смерть была моим возрождением. Так мог делать только