Тор - Денис Геннадьевич Моргунов

за реакцией Лемура оказалось довольно весело. Несколько раз я еле сдерживал себя, чтоб не расхохотаться. Его глаза то становились узкими, как у азиата, то, наоборот, округлялись до неимоверных размеров. Такого проявления эмоций я никогда раньше не видел.

– Да-а-а, – протянул он, когда рассказ был закончен. – Некисло так вас потрепало. А мне ни разу не доводилось Аниматора встретить, а тем более застать его за работой. Он же настоящая легенда Зоны. Некоторые поговаривают, что он не живой человек, а призрак. Хотя, по-моему, это уже местный фольклор и не более того. Любят сталкеры все приукрасить. Жути нагнать, чтоб их рассказы казались страшнее и не такими пресными. А Чумной хутор та еще дыра. Приходилось там бывать. Еле ноги унес.

К костру подсели еще двое – совсем еще пацаны, лет по семнадцать-восемнадцать, не больше. Они делали вид, что пришли исключительно за новостями, но голодные глаза то и дело косились на еду. Мне почему-то стало их так жалко, что я, не выдержав, сделал широкий жест:

– Угощайтесь, парни.

Два раза предлагать не пришлось. Новички тут же соорудили себе по бутерброду, выпили по пятьдесят и уселись поближе к импровизированному столу.

Мне очень знакомо это состояние. Когда умерла мама, сироту-внука забрала к себе бабушка, но через два месяца и она отдала душу богу. Отца я не знал. Мама говорила, что он военный и служит где-то очень далеко и не может приехать. Мне было всего девять лет. Запасы в погребе быстро иссякли. Именно в то время состоялось первое знакомство с голодом. Конечно, соседи подкармливали, но для растущего организма этого было катастрофически мало.

Через несколько месяцев кто-то особо сердобольный сообщил в опеку о сироте, и меня забрали в детский дом. Надежды на лучшую или как минимум сытую жизнь разбились о стену реальности. Голод никуда не делся. Но к нему прибавились постоянные побои – как от воспитанников, так и от персонала. Наказания за любую, даже мизерную провинность оказывались достаточно жестокими: то заставят стоять на крупной соли на коленях по нескольку часов подряд, то отхлещут вымоченными в извести ивовыми прутиками.

Но самым страшным наказанием являлся карцер. Бетонная комната в подвале, где невозможно выпрямиться во весь рост, заполненная по щиколотку холодной водой. Там закрывали минимум на сутки. Мне довелось просидеть в карцере три дня и три ночи. Это место ломало психику, уничтожало волю, превращая узника в покорное животное.

В четырнадцать лет, как только получил паспорт, я сразу же сбежал из этого концлагеря. Устроился на стройку разнорабочим в бригаду электриков. Именно там я и определился со своей будущей профессией. Затем поступил в училище, параллельно учась в вечерней школе. Потом институт, работа, взрослая жизнь…

– А хотите анекдот? – слова Лемура выдернули меня из воспоминаний, возвращая в реальность.

Все, в том числе и я, одобрительно закивали.

– Врач прослушивает сталкера и бормочет: «Хорошо, хорошо…» – «Доктор, а что хорошо-то?» – «Хорошо, что не у меня…»

Наш дружный хохот разнесся по деревне. В ответ кто-то недовольно заорал, посылая нас куда подальше.

– Ладно, джентльмены, – еле ворочая языком, пробормотал Лемур. – Пора расходиться. Время позднее. А то, глядишь, накостыляют нам те, кому мы мешаем спать. Да и самим отдохнуть нужно.

Поднялся сильный ветер. Мигнула яркая молния, небеса разразились раскатистым грохотом. В тот же миг полил ледяной дождь.

Быстро собрав мусор и остатки харчей, я, успевший промокнуть до нитки, спустился в ночлежку. Скинул вещи на сушилку, завалился на матрас. Сырой, холодный, пахнущий прелым. Но спать лучше на таком, чем на голом бетонном полу. Устроившись поудобнее, я тут же провалился в сон.

Утро. Самое обыкновенное утро в Зоне, к какому быстро привыкаешь. Тяжелые свинцовые тучи, затянувшие собой небо до самого горизонта. Лысые деревья. Карканье ворон. Унылость, да и только. Именно поэтому все сталкеры такие хмурые. Откуда взяться настроению, если, открыв глаза, ты чувствуешь отвратительную смесь запахов сырости, прелости и пота? А выйдя на улицу, вместо солнечных лучей и буйной зелени природы видишь эту серость.

Усевшись на остатках разрушенной кирпичной стены одного из домов, я закурил и, достав КПК, попытался связаться с Тихим. Безуспешно. Как сказала барышня-автоответчик: «Абонент не абонент».

Только я собрался сунуть коммуникатор в карман, как он завибрировал. Я включил экран в надежде, что это напарник вышел на связь, но высветившееся сообщение окончательно похоронило надежду на лучшее развитие этого дня:

Имя: Банан.

Клан: Вольный сталкер.

Возраст: Тридцать пять лет.

Причина смерти: Огнестрельное ранение левой лобной доли головного мозга.

Место: Граница РЛС.

Время: Шесть часов тридцать девять минут.

Дата: Десятое апреля две тысячи двенадцатого года.

Убийца: Неизвестен.

Отпусти, Зона, душу погибшего…

– Твою ж мать! – выругался я.

Настроение упало ниже плинтуса. Внутри все сжалось. Стиснул зубы, обхватил руками голову. Я чувствовал себя виновным в смерти Банана. Столько лет он прятался от своего прошлого, от Зоны, от смерти. Ну почему? Зачем он пошел туда? Искать прощения? Искупить вину? Принести себя в жертву во имя очищения совести? Черт! Больше вопросов, нежели ответов. Узнаю, кто это сделал, – разорву в клочья!

– Эй, ты чего? – спросил подошедший Лемур. – Что-то случилось?

– Товарища убили, – отрешенно пробурчал я. – Бананом звали.

– Да, видел сообщение, – тяжело вздохнул сталкер, – хороший мужик был. Хоть и с причудами.

– Ты тоже его знал?

– Конечно. Два года назад я состоял в клане «Возмездие». Частенько в баре гудели с ним. Весело. Громко. Особенно когда градус повышали. Только он натурально сходил с ума перед самым Всплеском. Носился по территории базы с выпученными глазами и перекошенным лицом. А потом забежит в казарму, забьется в самый темный угол – и до самого конца Всплеска сидит там, что-то бормоча.

Где-то неподалеку от поселка затрещал автомат. Донесся жалобный скулеж радиоактивных собак. Затем на дороге появились двое. Один из них рукопожатием поздоровался с Хмурым, что дежурил на входе в Ясный. Они поговорили о чем-то пару минут, после чего Хмурый махнул рукой в сторону лавки Кривого. Незнакомец благодарно кивнул, и парочка направилась вглубь поселка.

Когда они подошли ближе, я смог рассмотреть их. Один лет сорока – сорока пяти. Кожа на лице и руках покрыта не то прыщами, не то какими-то волдырями. Второй… Второго я узнал сразу же. Даже с изуродованным лицом. Им оказался один из охранников Клементьева – из тех, с которыми у меня вышла потасовка.

«Интересно, кто его так подпортил?» – неуместно мелькнуло в голове.

Проходя мимо, эта парочка бросила на