Позднорожденные - Екатерина Шельм

— Один за триста лет? — Софи безнадежно вздохнула. — Любить ханти — явно не в чести у благородных эльфов.

— Любить! — Нилан усмехнулся. — Первые ханти были рабынями, взятыми в военное время. Иметь с ними детей и испытывать чувства? Не смеши меня.

— Но Джон сказал… — пораженно выдохнула Софи.

— Джона там не было. — Отрезал Нилан. — А в наших летописях, впрочем, как и в ваших учебниках истории, некоторые нелицеприятные подробности принято… опускать. Выучишь язык — прочти наши летописи истории. Узнаешь много интересного о своем народе.

Софи скованно поежилась.

— А ты читал людские?

— Разумеется. Я даже преподавал в школе. Весело было.

Софи в который раз с любопытством уставилась на более чем округлые уши Нилана.

— Как ты исправил свои уши?

— Это к нашему разговору не относиться. Так вот, когда войны закончились, традиция иметь ханти никуда не исчезла. И тогда они действительно стали добровольными или почти добровольными, в зависимости от обстоятельств. И многие привязывались к своим ханти, некоторые несчастные влюблялись. И очень скоро выяснилось, что смертной выносить ребенка эльфа очень тяжело. Практически невозможно. Бедные влюбленные были вынуждены наблюдать, как их любимые умирают, неспособные выносить плод межрасовой любви. После таких историй все поняли, что, если ханти ценна и даже любима, то рисковать не стоит.

Софи зажмурилась и замотала головой.

— Все, не хочу больше никаких физиологических подробностей. Хватит на сегодня.

— Ты уверена? Я могу рассказать, где у эльфов самые сильные эрогенные зоны. Вдруг тебе пригодится эта информация.

Софи вспыхнула.

— Если нужно будет, сама разберусь, спасибо большое! — заявила она и увидела, как на пороге комнаты возник Джон.

Софи осеклась.

В руках у него было оружие и какие-то накладки из дубленой черной кожи с кучей ремней и шнурков.

— Доброго дня вам обоим, — сказал он, проходя в комнату. Строго посмотрел на нее и на Нилана. — Прости, но я услышал твои последние слова, Софи. Я просил Нилана учить тебя. Это важно, не пренебрегай этим.

Софи, онемев, посмотрела на Нилана. Тот улыбался так, словно ему только что подарили целый выводок ханти.

— Пусть Джон рассудит, важно это или нет. — Пропел Нилан, ухмыляясь.

Софи перевела взгляд на Джона.

— Скажи и я рассужу, — подтолкнул ее Джон. — Нилан, я просил тебя быть кратким. У нас мало времени.

— Что ты, Шахране. Я рассказываю ей только то, что тебе принесет радость.

Софи при всем смущении не могла не рассмеяться.

— Джон, он дразнит меня! — пожаловалась она. — Он невыносим.

Джон хмуро посмотрел на Нилана и не улыбнулся.

— С радостью заменю его на Синая, если тебе угодно.

Софи прикусила губу.

Нилан самодовольно поднял брови.

— Ладно, пусть остается, — признавая свое полное поражение, вздохнула Софи.

Джон бросил на нее хмурый взгляд. Он прошел мимо, неся в руках оружие и доспехи, и скрылся в столовой, а после и в кухне.

— Так, ну что там у тебя еще, давай быстрее. — Заторопила Нилана Софи.

— А что, не терпится остаться наедине? Неужели вы с Шахране уже «ослабили тесьму»? — хмыкнул он. Софи, не поняв, нахмурилась. — Ладно. Итак, мы наряжаем тебя в платье, ты идешь с Джоном на эльфийскую вечеринку. Ты ни с кем не разговариваешь, ни на кого не смотришь, ничего не ешь и не пьешь.

— Ух ты! Дождаться не могу! — едко прокомментировала Софи.

— Ты стоишь за плечом Джона в его свите, не касаешься его на людях и весь вечер изучаешь подол своего красивого платья. Это ясно?

— Ясно. — Закатила глаза Софи.

— Ну, тогда у меня все.

— Серьезно? — удивилась Софи.

— Серьезно. До встречи. — Нилан встал.

Он вышел в гостиную. Софи услышала, как открылась балконная дверь. Очевидно, лестницей тут пользовались только девы.

Софи нервно поправила складки платья, проверила свою косу. Ох, вот бы накраситься или хоть как-то прихорошиться. Хотя… Вспомнив идеальную Кафиру Нади, Софи только вздохнула. Нет такой косметики и такого платья, которое бы сделало ее настолько красивой.

Софи подождала еще немного и, не выдержав, пошла искать Джона. Он обнаружился на кухне, мыл руки, испачканные в чем-то подозрительно напоминающем кровь.

— Привет, — сказал Софи.

Джон посмотрел на нее, кивнул и вернулся к рукам.

— Ты тренировался? — Софи неловко начала теребить кончик своей косы.

Ей вдруг подумалось, что зря она ее заплела, наверняка выглядит глупо, словно пытается подражать эльфам.

— Почему ты говоришь это слово так часто? Привет. Это не приветствие, ведь мы виделись уже этим днем.— Задумчиво спросил Джон.

— Но… ведь нужно что-то сказать.

— Разве нужно? — Джон закрыл воду и вытер руки полотенцем.

Он был одет в рубашку, мокрую от пота и выпущенную поверх брюк. Волосы, небрежно собранные в хвост, растрепались и спутались. На челюсти, от уха и до самых губ, краснел сильный ушиб. Таким несобранным Софи еще никогда его не видела.

— Наверное, мне так легче начать разговор. Есть еще одна фраза. Как дела. С нее тоже просто начать разговор. Попробуешь? — Софи усмехнулась.

Джон повернулся, и губы его разъехались в улыбку.

— Но я знаю, как обстоят твои дела.

Улыбка Софи потухла.

— Да уж… не очень хорошо они обстоят, — сказала она и нахмурилась.

— Я снова тебя огорчил, — отметил Джон. — Должно быть, я как Синай. Моя речь проклята и убивает всякую радость.

— Бери пример с Нилана. Он меня веселит.

Джон сжал зубы.

— Не сомневаюсь, — процедил он и бросил полотенце рядом с раковиной. — Прошу меня простить, я должен переодеться. — Он коротко поклонился и вышел в сторону столовой.

Софи растеряно оглянулась ему в след. И чего он так? Неужели Нилан прав, и Джон к нему ревнует? Это же глупо! Она же вчера ему честно сказала. Хотя… Софи подумала про Нилана как про мужчину. Он был… очарователен. Со своей вечной лукавой улыбкой, голубыми глазами и небрежно отросшей щетиной. Но для нее, несмотря на внешность, Нилан казался невообразимо, несравнимо старше. Даже когда он валял дурака и изображал человека… Софи он все равно казался старше. Вчера он назвал себя дедушкой Ниланом, и в Софи это не вызвало никакого внутреннего протеста.

Софи вздохнула и побрела в гостиную. Ей было совершенно нечем тут заняться. Длинное платье волочилось за ней по полу, с каждым шагом напоминая, что ей следовало бы быть повыше.