Преследуя восход - Майкл Роэн

— Ровно идет! Молодцы, мои птенчики! — Визг трубы не мог скрыть облегчения, прозвучавшего в голосе Пирса. — Молодцы! Теперь пора освежиться! Еще не полдень, но будем считать, что он уже наступил! — Хриплые приветственные крики были ему ответом. — Выпивку сюда, мистер помощник, двойную порцию всем! А потом — за еду и по вахтам!

Еще не полдень? Вот оно стояло, солнце, как раз пересекло зенит — хотя это могло ничего и не значить в этом безумном мире. Я чувствовал себя так, словно день уже подошел к концу — после пяти часов в этой адской дыре, но, с другой стороны, начал-то я сразу после восхода. В толпе на палубе стали образовываться течения, и я почувствовал, что меня несет с одним из них, направлявшимся к подножию новой грот-мачты, где были выставлены две большие бочки. Прежде чем я успел что-либо сообразить, я уже заглатывал полную глиняную кружку какой-то крепчайшей смеси. Я никогда особенно не любил ром, но даже разведенный водой, этот грог оказался самой целительной штукой, какую мне когда-либо приходилось пробовать. Жизнь рывком вернулась ко мне, и я обнаружил, что улыбаюсь в ответ другим матросам, и вид у меня был, наверное, столь же глупый. Похоже, у меня складывались с ними такие же хорошие отношения, как и с офицерами, а может, даже лучше, и это меня порадовало. Начиная со студенческих времен я всегда был вождем и никогда — простым индейцем, и в том, чтобы снова стать зеленым новичком, была своя хорошая сторона. Не то чтобы на борту сильно ощущалась социальная рознь — вон пришел Джип, вытирая губы после той же кружки, и если матросы расступились перед ним, это было сделано добродушно и с подлинным уважением.

— Время чего-нибудь пожевать, вахта левого борта! — крикнул он и, в то время как половина экипажа со стуком и грохотом посыпалась вниз, повел меня на квартердек к нашему столу. Он без энтузиазма заглянул под салфетки, покрывавшие элегантные серебряные блюда, которые расставил стюард Пирса на складном столике. — Сдается мне, обычная еда на корабле: бобы, солонина, немецкая колбаса, бисквиты — и все холодное, черт побери. Печка на камбузе погасла во время боя.

— А что, надо пять часов, чтобы разжечь ее снова?

— Я имел в виду, вышла из строя после выстрела из двадцатифунтового орудия — попали ей прямо в бок.

— Гм-м. Знаешь, сейчас такая погода, что люди предпочитают холодный завтрак.

— По самому удивительному совпадению… — ухмыльнулся Джип. — Ладно, есть ведь еще ром, чтобы протолкнуть все это внутрь.

Ром действительно был в огромных стаканах, но я смог выпить только один. Джип клялся, что я ткнулся носом в тарелку с бобами и заснул, но он, как обычно, преувеличивал; я никак не мог вырубиться, пока не съел все до последнего кусочка.

…Он падал на меня. Я знал это, я его видел и не мог даже пошевельнуться; в меня летел метеор с неба, его сияние с каждой минутой становилось все ближе, отчетливее, зеленее, пока не закрыло собой небо. Он с ревом мчался на меня, объятый пламенем, — огромная хватающая рука. Пальцы сомкнулись, как падающие колонны, и страшный взрыв разорвал меня на атомы и развеял по ветру. А потом, так же внезапно, я проснулся, глядя в небо, испещренное темно-синими пятнами тропического звездного света. Я был рад этому; мои глаза были не готовы к чему-либо более яркому. Самые крупные звезды сияли, как иглы. Новый взрыв сотряс меня, и звезды заплясали в моей голове. Я перекатился на живот, понял, что это так же неудобно, и со стоном сел. Теперь, когда я проснулся, я узнал этот звук и смущенно стал шарить в поисках моего меча.

— Хорошо выспались, мастер Стивен? — осведомился знакомый голос, чуть сардонически, со стороны руля. — Не бойся, это всего лишь сигнальные пушки.

— Конечно, — пробормотал я, изо всех сил стараясь отлепить язык от нёба. — Как х'р'шо, что вы дали мне поспать. Милая мягкая палуба…

Башмак ритмично постукивал по дереву.

— Твоя каюта еще не готова, а то бы мы положили тебя туда. Здесь есть вода в бочонке, если желаешь.

Я проглотил кружку практически одним глотком и почувствовал себя гораздо лучше.

— Можно мне еще? Там хватит?

— Даже чтобы окунуть туда твою голову, и тогда она уже определенно не отвалится! — усмехнулась Молл. Я последовал ее совету, по крайней мере окунув в бочку лицо; вода была тепловатой и солоноватой, но все равно освежала. — Пей сколько хочешь, в ней нет недостатка. Смотри, на горизонте земля.

— А? — Я вздернул голову, отплевываясь, с лица ручьями текла вода. — Как? Где? — Но я увидел ее, как только Молл указала, — темную полоску между морем и странно освещенным небом.

— Мы просигналили о помощи. Вот для какой цели служат пушки — чтобы привлечь внимание. Но, похоже, мы спугнули зайца!

Я вытер залитые водой глаза и выглянул наружу; там было что-то напоминавшее светящийся уголек на низком возвышении, и оно понемногу становилось все больше. По его бокам были руки, они указывали пальцами, раздавался смех. Я вздрогнул, хотя ночь была теплой: слишком все это было похоже на мой сон. Но когда эта штука подкатилась ближе и Пирс приветствовал ее, я и сам расхохотался. Это был пароходик самого нелепого вида, какой мне доводилось встречать, — увенчанный огромной дымовой трубой, поддерживаемой опорами наподобие мачты, и с громадными открытыми колесами, снабженными лопастями и расположенными по обе стороны маленькой рулевой рубки, составлявшей всю его надстройку. Когда он издал свист и застопорил машины, я ожидал, что с него выглянет Микки Маус. Однако вместо этого появилось создание с седыми усами, медными пуговицами и мегафоном, потиравшее руки, и приветствовало Пирса с жизнерадостным сочувствием человека, извлекающего свои доходы из трудностей, постигших ближнего. Между ними завязались оживленные переговоры, которые можно было разобрать только наполовину. Может, это было даже хорошо, учитывая то, что мне удалось услышать: они свободно обменивались комплиментами вроде «английский разбойник-оборванец» и «грошовый плавучий чайник». Если я не ошибся, они одновременно вызвали друг друга на дуэль. Однако совершенно неожиданно они вдруг закончили на дружеской ноте, и пароходик трудолюбиво, с пыхтением стал разворачиваться, причем его лопасти закрутились в противоположных направлениях. Пирс и Джип широким шагом отправились на корму, их голоса звучали очень весело.

— Клянусь Иеговой, нам здорово повезло! — пророкотал капитан. — Паровой буксир, и за вполне разумную цену.

— Верно, — безмятежно согласился Джип. — Последнее, что я запомнил, так это как ты на полном серьезе клялся, что если вы не сойдетесь на двадцати пяти центах за милю, то изнасилуешь его жену и сожжешь дотла его дом. И вдобавок пристрелишь его собаку. Ладно, Молл, давай-ка я тебя сменю. Эта река — мой старый друг. Тут вверх по течению полно перекатов и илистых отмелей, и я их все знаю по именам.

— Да и вообще всю их подноготную, в чем я не сомневаюсь. Вот тебе руль, штурман! А я немного отдохну.

Приветливо махнув рукой, Молл легко взбежала на верхнюю палубу. Глядя на ее пружинящую походку, когда она прокладывала себе путь сквозь нарастающую суматоху, ни за что нельзя было подумать, что она вообще нуждается в отдыхе. Помощник пытался наладить взятие рифов самодельной грот-мачты, но без нормального такелажа и рангоута это было убийственно трудной задачей, и даже эти закаленные матросы так устали, что путались и то и дело допускали ошибки. Пирс бешено сверкнул глазами и схватился за свою трубу: