Мозг и тело. Как ощущения влияют на наши чувства и эмоции - Сайен Бейлок

Поскольку мозг не всегда проводит четкое разграничение между физической и социальной болью, некоторые из методов, применяемых для облегчения физической боли, могут сослужить нам службу и тогда, когда мы мучаемся от боли иного рода. Люди, принимающие ацетаминофен или тайленол курсами на протяжении нескольких недель, сообщают, что стали в меньшей степени чувствовать себя социально изолированными в повседневной жизни. Исследования показали, что реактивность «болевой матрицы» их мозга действительно снизилась. Дневная доза тайленола ослабляет переживание задетого самолюбия, которым часто сопровождается социальная изоляция. Такой эффект медикамента, наверное, можно объяснить его свойством снижать чувствительность нейронных цепей, участвующих в обработке сигналов боли{179}.

Социальная изоляция – естественная часть жизни. У каждого из нас бывают моменты, когда мы чувствуем себя недооцененными на работе, отвергнутыми любимым человеком или оскорбленными в лучших чувствах друзьями. Конечно, приятного в этом мало, но все же душевную боль не спутаешь с физической. Интересно, как нам удается различать эти два вида боли, если оба чувства обрабатываются одним и тем же биологическим субстратом в мозге. Эволюция нашла решение, как удовлетворить нашу потребность в заботе: она вложила в нас еще и потребность в социальных связях, на разрыв которых организм реагирует чувством боли. Терять любимого человека – это по-настоящему больно.

Теперь, когда мы понимаем связь между душевной и физической болью, мы начинаем догадываться о том, как лучше взаимодействовать с окружающими, особенно в случаях, когда нам необходимо, чтобы они показали себя с лучшей стороны. Например, если отчитывать отдельных работников за сорванный проект или недостаток коллегиальности, можно запустить отклик нервных связей в «болевой матрице» сотрудников, что приведет к снижению производительности и дальнейшему ухудшению трудовых показателей, а вовсе не к их повышению. Когда срабатывает социальная тревожная сигнализация, у мозга остается меньше сил на то, чтобы мыслить продуктивно о текущих задачах. Лучше действовать по-другому: следует развивать взаимоотношения, помогающие людям чувствовать себя единой командой. Тогда и производительность их труда вырастет. Просто чувствуя связь с коллективом, мы работаем лучше. Упражнения в тимбилдинге, которые помогают работающим вместе людям относиться друг к другу с большим доверием даже физически, помогают почувствовать и духовное единство. Есть такое классическое упражнение на доверие: человек, стоящий спиной к группе людей, падает назад, прямо на руки – хочется верить, надежные и заботливые – своей команды. Физический и психический мир человека представляют собой единое целое, их нельзя отделить друг от друга и разложить по полочкам. Как только вы это поймете, у вас появится больше шансов научиться предохранять себя от эмоциональной боли – точно так же, как вы умеете ограждать себя и своих близких от боли физической{180}.

В одном из экспериментов, проведенных в лаборатории по изучению приматов профессора Гарри Харлоу, Джейн и другие детеныши макаки были перемещены из своих клеток в новое помещение, заваленное незнакомыми игрушками, которые производили странные звуки и движения. Больше всего страха на обезьянок нагоняли механические медвежата с барабанами. Испугавшись незнакомой обстановки, Джейн стала искать свою теплую и мягкую тряпичную «маму». Как любой маленький ребенок, попавший в непривычную и пугающую обстановку, Джейн начала метаться туда-сюда: то к «маме», чтобы прижаться к ней, пока не успокоится и не наберется смелости, то обратно к игрушкам, чтобы продолжить исследование окружающей среды. А потом снова к «маме», чтобы удостовериться, что та на своем месте, там, где Джейн ее оставила. Но другие обезьянки, чьи «мамы» были сделаны из холодной проволоки, вели себя совершенно по-иному. Они блуждали по комнате, как будто искали свою настоящую мать. Хотя у проволочной «мамы» было молоко, молодые обезьянки не жались к ней.

Как выяснилось, не только тепло является неотъемлемой частью социального контакта с тем, кто о тебе заботится. Оказывается, значение имеет также и близость к нему. Для малыша важно находиться на расстоянии вытянутой руки от родителя, чтобы тот мог защитить его от хищников и врагов. Физическая близость означает связь и безопасность. Удивительнее всего в эксперименте Харлоу было то, что маленькие обезьянки не видели смысла оставаться вблизи проволочной «матери», хотя она и снабжала их едой. Может, все дело в том, что эмоциональная дистанция по большому счету тождественна физической удаленности? Если детеныши-обезьянки не чувствовали социальной связи со своей проволочной «мамой», то, возможно, они и не испытывали потребности в физической близости к ней?

Самый известный пример крепкой взаимосвязи между физической и эмоциональной дистанциями взят из исследований, проведенных психологом Стэнли Милгремом из Йельского университета в 1960-х годах. Ученого интересовал вопрос, как люди могли мириться с такими злодеяниями, как холокост, поэтому он решил выяснить, насколько далеко способны зайти люди, выполняя распоряжения авторитетного лица. И выяснил. Оказалось, что большинство добровольцев не задумываясь делали то, что им приказывали, даже если подчинение приказу означало совершить поступок, шедший вразрез с совестью, например применить удар электрическим током к совершенно незнакомому человеку. Помимо этого Милгрем выяснил, что от физической дистанции между людьми в немалой степени зависит то, насколько велика вероятность, что они применят электрошокер друг к другу. Похоже, физическая близость порождает психологическую связь.

Вот как проходил эксперимент, организованный Милгремом. Людям предлагали 4,5 доллара за участие в тестировании, целью которого являлось якобы изучение человеческой памяти. Из них четыре доллара давали собственно за участие в эксперименте и 50 центов – на оплату проезда. (В 1960-х годах четыре доллара были вполне приличным вознаграждением за четыре часа работы, особенно для голодных студентов, а 50 центов с лихвой окупали стоимость билета на автобус в оба конца.) По приезде в лабораторию Милгрема добровольцы знакомились с руководителем эксперимента – сурового вида мужчиной в сером лабораторном халате. Затем мистер Уильямс, как он представлялся, знакомил участника с еще одним человеком, вроде бы таким же добровольцем, приехавшим для участия в эксперименте, хотя на самом деле это был специально нанятый для исполнения роли актер. Затем мистер Уильямс объявлял, что один из добровольцев будет исполнять роль учителя, а другой – ученика. Чтобы определить, кому какая роль достанется, оба участника тянули жребий – клочок бумажки из кубка. Конечно, жребий был липовый: на всех бумажках было написано слово «учитель». Просто второй доброволец делал вид, что ему досталась роль ученика.